Натуралист на Амазонке

Индейцы не устроили пляски, потому что белые и мамелуку увели всех хорошеньких цветных девушек на свой собственный бал, а пожилые индианки предпочитали наблюдать, нежели самим принимать участие в веселье. Кое-кто из их мужей присоединился к неграм и очень быстро напился допьяна. Любопытно было видеть, какими многоречивыми становились молчаливые в обычных условиях краснокожие под действием спиртного. Негры и индейцы в извинение своей невоздержанности говорили, что белые напиваются допьяна на другом конце города, и это была совершенная правда.

Мы покинули Серпу 29 декабря в сопровождении старого плантатора по имени сеньор Жуан Тринидади, в ситиу которого, расположенном напротив устья Мадейры, Пена намеревался провести несколько дней. 29- го и 30-го наш путь лежал по узким протокам между островами. 31-го мы прошли последний из них и увидали на юге обширное, как море, водное пространство, где Мадейра, крупнейший приток Амазонки, совершив путь в 2000 миль, смешивает свои воды с водами царя рек. Я никак не ожидал увидеть слияние таких громадных масс воды здесь, уже почти за 900 миль от моря. Пока я неделями странствовал по несколько однообразной реке, нередко стиснутой между островами, и близко знакомился с ней, ощущение размеров этой громадной водной системы постепенно ослабевало, но здесь величественное зрелище возродило во мне первоначальные чувства изумления. В таких местах, как это, склоняешься к мысли, что жители Пара не слишком преувеличивают, называя Амазонку Средиземным морем Южной Америки. За устьем Мадейры Амазонка раскинулась величественным плесом; судя по внешнему виду, казалось, что до этого огромного увеличения ее вод она была по ширине ничуть не меньше, чем после него. Вода в Мадейре спадает и прибывает не одновременно с Амазонкой: подъем и спад воды происходят здесь месяца на два- три раньше, так что теперь Мадейра была полноводнее главной реки. Поэтому струи ее свободно уходили далеко от устья, неся на себе длинную вереницу плавучих деревьев и кусков дерна с травой, вырванных из рыхлых берегов в нижней части ее течения. Впрочем, струи не достигали середины главного потока, а относились к южному берегу.

Здесь быть может, уместно привести некоторые собранные мной сведения относительно этой реки. Мадейра су доходна на протяжении около 480 миль от устья: дальше начинается ряд водопадов и порогов, которые с отдельными участками спокойной воды в промежутках тянутся около 160 миль, а затем снова идет длинный отрезок, пригодный для судоходства. Бывает, что лодки спускаются по реке из Вила-Белы во внутренней провинции Мату-Гросу, но случается это не так часто, как в прежние времена, и мне довелось услышать лишь об очень немногих людях, совершивших в последние годы попытку подняться по реке до этого места. Река была исследована португальцами в начале XVIII столетия; главный и в настоящее время единственный город на ее берегах — Борба, в 150 милях от устья, был основан в 1756 г. Вплоть до 1853 г. нижнее течение реки — до пункта милях в 100 за Борбой — регулярно посещалось торговцами из Вила- Новы, Серпы и Барры: они приезжали собирать сарсапарель[18], копайский бальзам, черепаховое масло и торговать с индейцами, отношения с которыми строились на дружественной основе. В 1853 г. в эту область устремилось много сборщиков каучука, побуждаемых высокой ценой (2 шиллинга 6 пенсов за фунт), которая установилась в то время на этот продукт в Пара, и вот тогда- то начались неприятности е арара, свирепым и не поддававшимся влиянию цивилизации индейским племенем. Индейцы арара напали на несколько лодок и вырезали всех, кто находился на борту, — как индейцев экипажа, так и белых торговцев. План их заключался в том, чтобы устроить засаду у песчаных пляжей, где лодки останавливались на ночлег, и нападать на спящих путников. Иногда они делали вид, будто желают торговать, а затем, как только купец оказывался в невыгодной позиции, принимались обстреливать его и команду из-за деревьев. Оружием им служили дубинки, луки и грозные стрелы такуара — с наконечником из куска твердого бамбука, которому придана форма наконечника копья; они пускают стрелу с такой силой, что она пронзает человеческое тело насквозь. Белые из Борбы стали предпринимать карательные экспедиции, добившись помощи воинственных мундуруку, которые издавна враждовали с арара. Такое положение дел длилось два или три года, отчего путешествие вверх по Мадейре оказывалось опасным предприятием: дикари нападали на всех пришельцев. Кроме арара и мундуруку (последнее племя дружески расположено к белым, занимается земледелием и населяет внутреннюю часть страны между Мадейрой и областью за Тапажосом), на Нижней Мадейре в настоящее время живут еще два племени индейцев, а именно парентинтины и мура. О первом племени мне многого услышать не довелось; мура же ведут праздную, безмятежную жизнь на берегах лабиринта озер и протоков, которые прорезают низменность по обеим сторонам реки ниже Борбы. Арара относятся к племенам, не разводящим маниок; у них нет постоянных жилищ. Телосложением и наружностью они очень похожи на мундуруку, хотя резко отличаются от них по обычаям и общественному устройству. Они красят подбородки в красный цвет посредством уруку (анатто); с обеих сторон лица, от углов рта к вискам, у них обычно проходит черная татуированная полоса. Арара до сих пор не выучились употреблению огнестрельного оружия, не имеют лодок и ведут бродячую жизнь в глубине страны, питаясь дичью и дикими плодами. Когда они хотят переправиться через реку, то сооружают временный челнок из толстой коры деревьев, придавая ей форму лодки при помощи лиан. От одного торговца из Сантарена, которого едва не убили арара в 1854 г., я слышал, что племя насчитывает 2 тыс. воинов. Число это, должно быть, преувеличено, как преувеличивается обыкновенно численность и других бразильских племен. Когда индейцы выказывают враждебное отношение к белым, это объясняется, по-моему, какой-либо обидой, нанесенной им белыми: действительно, сначала бразильские краснокожие проявляют уважение к европейцам. Они чрезвычайно не любят, когда их принуждают к службе, но если пришельцы являются с дружественными намерениями, индейцы встречают их хорошо. Рассказывают, впрочем, что сперва индейцы Мадейры были враждебно настроены к португальцам; племена мура и торази нападали тогда на путешественников. В 1855 г. я встретился с одним американцем, стариком по имени Кемп, который жил много лет среди индейцев на Мадейре, поблизости от заброшенного поселения Крату. Он рассказал мне, что соседи его были благожелательные и приветливые люди и что резня, устроенная арара, была вызвана одним торговцем из Барры, который беспричинно обстрелял одно их семейство, убил родителей и увез с собой детей, чтобы использовать в качестве домашней прислуги.

Мы задержались в ситиу сеньора Жуана Тринидади на девять дней. Поместье расположено на полосе возвышенных игапо, которые поднимаются, впрочем, всего на несколько дюймов над верхним уровнем воды. Полоса протянулась на большое расстояние вдоль северного берега; почва, состоящая из аллювия и богатого растительного перегноя, чрезвычайно плодородна. Такие местности заселяются в этой стране в первую очередь, и весь берег на протяжении многих миль усеян одиноко стоящими, приятными на вид ситиу, вроде того что принадлежало нашему другу. Хозяйство было довольно безлико, дом и надворные строения занимали большое пространство земли. Трудолюбивый владелец был, по-видимому, мастером на все руки — и плантатором, и торговцем, и рыболовом, и судостроителем (на стапеле под большим навесом как раз стояла большая игарите). С удовольствием смотрел я на это процветающее хозяйство, которое велось с применением почти одного только свободного труда — фактически силами одной семьи и ее помощников. У Жуакина Тринидади была всего одна невольница; остальную рабочую силу составляли браг и невестка, два крестника, один свободный негр, один или два индейца и семейство мура. И он и жена его были мамелуку; негритянские детишки неизменно называли их отцом и матерью. Порядок, изобилие и удобства, созданные здесь, свидетельствовали о том, какой эффект могут дать в этой стране трудолюбие и хорошее ведение дел без применения рабского труда. Но избыточная продукция таких маленьких плантаций совершенно ничтожна. Все, что мы видели, было создано после беспорядков 1835-1861 гг., во время которых Жуан Тринидади много претерпел: ему пришлось бежать, и индейцы мура разрушили его дом и плантации. По берегам реки тянулась большая, хорошо очищенная от сорняков какаовая роща, состоявшая тысяч из восьми деревьев, а дальше вглубь находились крупные плантации табака, маниока, кукурузы, рисовые поля, бахчи с дынями и арбузами. Около дома был огород, в котором, кроме чудесного ассортимента тропических овощей, росли капуста и лук, ввезенные из Европы. Не следует думать, что плантации и сады были огорожены или содержались в полном порядке: такого никогда не бывает в этой стране, где рабочих рук так мало; вообще увидеть овощи и хоть кое-как прополотую землю было делом совершенно-необыкновенным-. Пространство вокруг дома было в изобилии засажено плодовыми деревьями; некоторые из них, принадлежавшие к порядку аноновых, давали вкусные плоды величиной с голову ребенка, наполненные сладкой ароматной мякотью, которую нужно есть ложкой; кроме того, тут росли апельсины, лимоны, гуйява, груши, авокадо, абиу (Achrascatntto),