минуту не понял, что пришли именно к нему, винные пары не совсем еще выветрились из головы. На пороге стояла Надин Хильер — в розовой блузке, короткой серой юбке, с ослепительной улыбкой на устах.
— О, добрый вечер, миссис Хильер.
— Надин, — поправила женщина. — Может быть, я не вовремя?
«У меня теперь все всегда не вовремя», — подумал Лэнс, но вслух вежливо сказал:
— Нет, что вы, самое время.
— Я могу войти?
Уитни колебался, обдумывая ответ, затем кивнул:
— Входите.
Надин прошла в комнату и, остановившись посередине, огляделась.
— Вам бы надо взять комнату побольше…
— Мне это ни к чему, миссис Хильер.
— Надин, — снова настойчиво поправила она.
— Хорошо, Надин, — кивнул Лэнс. — Значит, вы рассказали мужу о нашем сегодняшнем разговоре и…
Надин оставила свою сумочку на бюро. Повернувшись к Лэнсу, многозначительно сказала:
— Мой муж ничего не знает о нашем разговоре.
— Тогда… зачем вы пришли? — спросил Лэнс довольно бесцеремонно, все еще не решаясь на действия, которые имела в виду женщина.
Надин посмотрела на него яснее ясного.
— Я очень вам сочувствую, Лэнс.
— Никто не знает, где найдешь, где потеряешь, — сказал Лэнс безразличным тоном.
— Мне показалось, — Надин говорила мягко, но настойчиво, — что сейчас вам необходима поддержка, нужен преданный друг… Я могла бы им быть.
— С какой это стати вы собираетесь заботиться обо мне?
— Помочь вам, — улыбнулась Надин.
— Вы… и это ведь правда… можете мне помочь… в делах команды. Это… все же… не единственное, наверное.
— Догадываюсь, о чем вы подумали, Лэнс. Признаюсь вам: я столь же одинока, как и вы. Муж мой любит меня, как умеет. Но он так занят все время! Он потратил годы, чтобы сделать себе имя, заработать большие деньги. И у него, на меня так мало времени.
Жалобный монолог был коротким. Надин присела перед Лэнсом на корточки. Ладони легли на его колени, потом на бедра. Лэнс стоял недвижно, не говоря ни слова, не сделав ни одного отталкивающего жеста. Тогда ладони поднялись выше, и Надин осторожно начала расстегивать ему ширинку. Лэнс не пытался остановить Надин, когда она пошла еще дальше.
— Какой он у тебя замечательный… и какой большой!
Лэнс быстрым движением расстегнул до самого низа кофточку Надин. Сжав ее груди своими сильными руками, пробормотал:
— Они тоже не маленькие.
В голове загудело. Лэнс знал, что совершает безумство. Равнозначное самоубийству. Но остановиться уже не мог.
Лэнс затащил ее в спальню. Господи, чего только она не вытворяла с ним в постели!
— Вот теперь он в самом деле большой! — удовлетворенно воскликнула Надин, губами и пальцами лаская его мужские органы, все более страстно, до исступления сжимая их. Вдруг остановилась, откинулась. Лэнс с силой притянул ее к себе.
— Умоляю, не останавливайся!
— О, да ты уже готов, — прошептала Надин, медленно приподнимаясь на ноги. — Но я хочу, чтобы мы были готовы оба. — И вспрыгнула ему на грудь. Обхватила голову Лэнса, прижала его рот к своим грудям, мягким и трепетным. Ее соски под губами мужчины твердели. Не отрываясь от них, Лэнс протянул руки вниз, чтоб сдернуть с женщины трусики и чулки.
— О, дорогой мой, поосторожнее, — закрыв глаза, ворковала Надин. — Очень будет трудно объяснить мужу, где я умудрилась порвать белье.
Лэнс хотел опрокинуть Надин, но она решила иначе. Лэнс так и остался лежать на спине, а Надин, раздвинув ноги, стала продвигаться по нему то вверх, — так, что Лэнс мог полностью насладиться податливостью ее ягодиц, — то вниз, лаская его тело губами и языком и с наслаждением ощутив наконец оргазм, когда Лэнс вошел в нее.
Давно уже Надин не испытывала такого полного удовлетворения, как в этот раз. Наконец отдышавшись, она положила голову Лэнсу на грудь и задумчиво изрекла:
— Знаешь, мне кажется, что мы с тобой будем очень хорошими друзьями.
В шумном ночном баре, где завсегдатаями были проститутки и длинноволосые голубые, двое мужчин встретились для серьезного делового разговора.
— Ну что, сделаешь?
— Будь уверен. Все будет, как надо.
— Сколько?
Последовала небольшая пауза.
— Я назову цену после.
— Когда? Долго ждать?
— Постараюсь поскорей.
— И сделаешь так, что никто не заподозрит ни тебя, ни меня?
Собеседник обиделся:
— Работаю профессионально, никто ничего не пронюхает. Гарантирую, шеф.
— Я семь раз за последние восемь лет была во Флориде, и ни разу мне не посчастливилось испытать тут полную радость, — жаловалась Слоун.
Привратники открывали тяжелые ворота, от которых шла аллея к зданию «Поло-клуба», расположившегося в одном из чудеснейших уголков Штатов на Палм-Бич. — Меня всегда изнуряла напряженная программа: из аэропорта — в отель, потом книжные магазины, интервью, встречи с читателями, опять магазины…
— Я-то приехал сюда играть, — прервал ее Джордан, — и тоже не могу похвастаться, будто много чего видел на Палм-Бич, кроме «Поло-клуба» да игрового поля.
Привратник открыл дверцу машины, помогая Слоун выйти. Выпорхнув, Слоун огляделась вокруг. Да, красота и ухоженность пленяли глаз. Это был тот или почти тот мир, в котором родился Джордан и в котором она, Слоун, до сих пор чувствовала себя, как захватчик на оккупированной территории. Она — автор нашумевших бестселлеров. А в глубине души не знаменитая Слоун Дрисколл, а дерзкая Сэмми Дуглас, девчонка с улицы, проложившая сама себе путь к славе, — так вот, это она смотрела на манящий и волнующий мир со страхом и вожделением.
— Филлипс, — представился Джордан, когда они переступили порог клуба, — мы из «Достойных», команды Хильера.
Постное выражение лица встречавшего их служителя клуба мгновенно изменилось, засияло почтительностью.
— Мистер и миссис Хильер уже здесь, пожалуйста, проходите.
За большим столом возле окна сидели Хильеры и Уэллсы, Ян с Дасти. Мучины поднялись, чтобы поздороваться с пришедшими. Холодная и чопорная миссис Хильер в своем идеальном туалете от Валентино приковала к себе внимание Слоун. Да и Надин взглянула на Слоун так открыто изучающе, что стало Не по себе. Приход Слоун был почему-то неприятен миссис Хильер. Почему, интересно? В общем-то ей, Слоун, на это плевать, но все-таки неприятно оказаться в ситуации, когда тебя столь неприкрыто презирает совершенно незнакомый тебе человек.
