ее всегда легко узнать по огненно-рыжим волосам.
Слоун не удивило присутствие на матче королевской семьи — они частые посетители, а сегодня играет принц Чарльз. Да Бог с ними, Слоун заметила, что в последнее время потеряла интерес к жизни знати.
— Аргентинцам запретили выступать после событий на Фолклендах, — так объяснил Джордан отсутствие на турнире латиноамериканской команды.
Они собирались на ужин. Джордан одевался, Слоун сидела перед зеркалом, завершая макияж.
— Ну, королеву, пожалуй, можно понять, — сказала Слоун, мизинцем подправляя помаду на губах. — Я читала, что принц Эндрю служил во время конфликта во флоте, и аргентинцы, запуская ракеты, всегда кричали: «Это тебе, Эндрю!»
Джордан оглядел себя в зеркало.
— Харлингемская ассоциация поло вряд ли скоро отменит это решение. Им явно не нравится, что будущему королю придется играть бок о бок с врагом. Жалко, конечно, в Аргентине столько прекрасных игроков, они любому турниру придают блеск и остроту.
— А Альварес?
— И Альварес — прекрасный игрок, хотя и порядочная сволочь.
— А сколько всего иностранных команд приехало сюда?
— Устроителям общее число не важно. Их интересуют фаворитные национальные команды, а в них допускается очень мало иностранцев.
— А тебя могли бы включить в какую-либо из них?
— Думаю, да. Даже в английскую.
Слоун встала, чтобы Джордан окинул ее критическим взглядом.
— Ну как?
— Можно выглядеть и получше.
— Другого ответа я и не ожидала. Спасибо.
— Слоун, я говорю совершенно серьезно: ты бледная как смерть.
— Просто разница во времени сказывается. Зато я обожаю праздничные ужины, особенно, когда подают чай.
— Хорошо, что хоть тебе это нравится. — Джордан терпеть не мог приемов, костюмов с галстуками.
— Да оставь ты в покое свой воротник. — Слоун обошла его вокруг. — Ты выглядишь отлично, придраться не к чему.
— Но чувствую себя как жертва испанской инквизиции, — мрачно пошутил Джордан. — Где Тревис?
— Сидит дуется, позже придет.
— А что случилось?
— Да он такой же, как ты: терпеть не может официальных приемов. Не будь я твердо уверена в твоей непричастности к появлению на свет Тревиса, ей-богу, считала бы тебя его отцом.
— Слоун, кто был отцом Тревиса? — неожиданно спросил Джордан.
— О… Это было так давно, что почти выветрилось из моей памяти. Когда мы встретились… мне, молодой и неопытной, показалось, что я его безумно люблю. Не знаю, что я себе навоображала. Он ужасно трепал мне нервы, и единственно хорошее, что я от него получила, — так это Тревис.
— Значит, ты считаешь, что он как бы ненастоящий твой муж?
— Давно так считала. А теперь вообще сомневаюсь, что он отец Тревиса.
Джордан посмотрел в глаза Слоун:
— У Тревиса другой отец. С этого дня!
Организаторами вечера были страстные поклонники поло — Гарри и Сарра Харвуд. Танцзал гудел оживленными голосами, которые не заглушала даже музыка небольшого оркестрика. Гости все прибывали — слуги не успевали развешивать верхнюю одежду прибывающих гостей. Свет ярких люстр казался еще ослепительнее, многократно преломляясь в блеске драгоценностей. Гости входили и выходили, создавая некое хаотическое, пестрое кружение. Официанты в белом ловко сновали по залу, разнося шампанское. Джордан разговаривал с Гевином Хильером, который явился на прием один, без жены. Слоун с интересом рассматривала публику. Кое-кого она уже видела в Палм-Бич и в Сиднее, а некоторых — и в Лондоне.
Подошла Дасти Уэллс.
— Ищешь кого-то? — спросила она, перехватив взгляд Слоун.
— Да нет! — Слоун взяла с подноса бокал шампанского. — Просто думаю: поразительно — в самых разных местах, на разных континентах — одни и те же люди.
Дасти улыбнулась.
— Удел тех, кто занят одним делом. Смотри, — заметила она, когда они отошли подальше от мужчин, — по-моему, Хильер скоро уморит Джордана. Не боишься стать вдовой раньше, чем выйдешь замуж?
Слоун рассмеялась.
— Надеюсь, этого не произойдет.
— А Гевин сегодня опять один?
— Насколько я поняла — да.
— У Надин что-то участились мигрени. Удивляюсь спокойствию Гевина, нанял бы если не врача, то… частного детектива, — съехидничала Дасти.
— Ты считаешь, что за этими сплетнями… что нет дыма без огня?
— Свечку над Надин и ее любовниками никто не держал, но, действительно, нет дыма без огня.
— Джордану кажется… она и Лэнс…
— Лэнс? Не думаю. — Дасти отпила глоток шампанского и покачала головой. — Он все еще сохнет по бывшей жене. Кроме Паулы, он никого не полюбит. Найти замену ей в постели — другое дело. Тут, кто подвернется…
В зал вошла пара, приковавшая к себе общее внимание: Макс и Джилли Кенион. Ярко-рыжие волосы Джилли не потерялись в потоке женских головок и причесок, светя как бакен. «Она на меня действует как красная тряпка на быка», — подумала Слоун. Она не могла забыть ни на минуту их разговора, мысленно представляла, что Джилли выделывала с Джорданом в постели, пыталась предугадать новые интриги, на которые пойдет Джилли, чтобы вернуть себе Джордана… Нет, она бессильна против этой женщины.
Слоун повернула голову к Дасти.
— Прости, я скоро вернусь, — и почти побежала в ближайшую туалетную комнату: ее тошнило.
Лэнс лежал на спине совершенно голый, заложив руки за голову; обнаженная Надин, оседлав его, сжимала бедра мужчины своими сильными и цепкими ногами. По-кошачьи прогнувшись, она, застонав, двинулась вверх по телу Лэнса. Требовательно распахнув ноги, попыталась заставить Лэнса войти в нее. «Быстрее», — прошептала она. Но мужчина не торопился. Он — нежась — хотел продлить удовольствие от близости.
Связь с Надин была просто находкой: Надин удовлетворяла сексуальные потребности, не требуя взамен ничего больше. Любви от него тут не ждали. После Паулы для Лэнса не существовало женщины, которую он смог бы полюбить. Но без секса не проживешь. От Надин он получал полное физическое удовлетворение.
У тому же Надин часто делала ему подарки — всякие дорогие безделушки. Он их немедленно продавал, а на вырученные деньги покупал кокаин.
Все устроилось как нельзя лучше. Хотя Лэнс понимал, что ходит по краю пропасти. Если Хильер пронюхает, что он спит с его женой, а она заподозрит в нем страсть к кокаину — все полетит к чертям!
— Джилли, ты брось мне заливать! — Макс был вне себя от злости. — Я видел, как ты у Харвудов таращилась на него, просто глаз не сводила! Надо быть слепым, чтобы этого не заметить. И каждый на том вечере понял все.
— Макс, что, собственно, случилось? С чего ты так бесишься?
