комнате.
Слоун не смотрела на Джордана.
— Мы ведь не единственные родители, потерявшие ребенка, Слоун. Много супружеских пар прошли через это испытание. Но смогли преодолеть его.
— У них, может быть, другое…
— Другое только потому, что ты привыкла прятать плохое в глубине души, — возразил Джордан. — Сколько в тебе еще скрыто, Слоун.
— Я тебе рассказала фактически все, — Слоун обдумывала каждое свое слово. — Я понимаю, что напрасно рассказала тебе о Чикаго. Я знала, что ты никогда не сможешь этого забыть, — и не дашь забыть мне.
— Да не о твоем прошлом речь! — в сердцах вскричал Джордан. — Та история — как мостик над пропастью. Для меня она значит одно: ты таилась потому, что не доверяла мне. В последний год мы все дальше и дальше отходим друг от друга, и я ничего не могу сделать.
Слоун была в замешательстве. Она повернулась, хотела уйти из конюшни. Джордан притянул ее к себе и, мягко удерживая ее лицо в своих ладонях, отчетливо произнес:
— Знаешь ли ты, что еще означает слово «солитер»? Это игра для одного, Слоун. Но я не хочу, чтобы наша жизнь была суммой двух одиночеств. Иначе — к черту такую жизнь!
— У вас со Слоун какие-то проблемы? — поинтересовался Тревис. Сегодня Тревис помогал Джордану выносить из конюшни навоз. Для Джордана это был испытанный способ успокоиться, и он, в самом деле, постепенно приходил в себя. Несмотря на работу, грязную и изнурительную.
— Почему ты спрашиваешь?
— Мне показалось, мама выглядела не так, как обычно по утрам.
— Как «не так»?
— Странная она, да и ты тоже — потерянные оба. И что с ней происходит в последнее врамя?
— Ты разве забыл, что недавно произошло у твоей мамы?
— Но уже прошел почти год.
— Знаешь, есть потери, которые очень тяжело пережить! — Джордан решил объяснить мальчику то, в чем сам пока не разбирался.
— Но у нее может появиться другой малыш?..
— Думаю, что может.
— Почему же она не хочет завести его?
Джордан прервал работу и, воткнув лопату в землю, выпрямился.
— Тебе это нелегко понять, дружок. Знаешь, когда у родителей много детей, им дороги все, но каждого они любят по-своему. Детей нельзя поменять или перепутать, как пару башмаков. Когда теряешь ребенка, его не заменишь другим.
Тревис задумался.
— Значит, когда вы со Слоун захотели ребенка, он не занял бы мое место?
Джордан засмеялся:
— Конечно, нет, парень! Никто никогда не заменит тебя в сердце матери.
— Она очень любит меня, — тихо сказал Тревис.
— Но есть одна вещь, которая может сделать твою маму чуточку счастливее. И зависит это только от тебя, — загадочно произнес Джордан.
— Что? — уставился на него Тревис.
— Чтобы ты почаще называл ее мамой…
Она одна в своей комнате… Дрожащими руками Слоун выдвинула ящичек с лекарствами, приподняв дно, нащупала заветный пузырек. Вытряхнула в ладонь капсулу амфитамина, пошла в ванную за водой. Помолилась про себя, чтобы лекарство подействовало как можно скорее. «Господи, неужели это никогда не кончится?» — подумала в отчаянии.
— Я хорошо работала в последние дни, — сообщила Слоун по телефону Кейт. — За неполную неделю написала семьдесят пять страниц, представляешь?
— Значит, будем надеяться, что скоро ты кончишь книгу.
— Посмотрим, как долго меня не покинет вдохновение, — отшутилась Слоун, подумав, что на самом деле все зависит от того, насколько хватит ей таблеток.
— Ну, я буду сжимать кулачки, — засмеялась Кейт.
Слоун медленно положила трубку. В последний свой приезд в Нью-Йорк она ходила на прием к доктору Леонарду — он прописал ей новые, более сильные таблетки. Благодаря им Слоун и чувствовала себя в форме.
Джордан знал, что следует сделать прежде всего, — найти лекарство.
Он вошел в спальню и осторожно закрыл за собой дверь. Найти эту гадость и выкинуть вон! Где же они? Хотя Джордан догадывался, что Слоун тщательно прячет таблетки, свои поиски он начал с медицинской аптечки в ванной комнате, шкафа в комнате и ночного столика. На видных местах — ничего, один пустой пузырек из-под аспирина. Тогда он проверил шляпные коробки — тоже ничего. Обследовал чемоданы и большие коробки с одеждой, но и тут — пусто.
Но в небольшом выдвижном ящичке среди лекарств, которые хранились в специальном тайничке, Джордан, высыпав все его содержимое на кровать, увидел амфитамин и барбитурат.
— Что ты здесь делаешь? — вдруг раздалось за его спиной.
Слоун стояла в дверях с перекошенным лицом.
— Что ты здесь делаешь?! — повторила она.
— Пытаюсь, правда, без особой надежды на успех, спасти тебя. И заодно — нашу семью. — Джордан протянул ей лекарства. — Скажи, Слоун, ты давно принимаешь это?
— Это тебя совершенно не касается! — Слоун попыталась выхватить у него из рук пузырьки, но Джордан быстро отвел руку за спину.
— Ты не должна больше к ним прикасаться!
— У тебя нет никакого права…
— К черту права! — закричал Джордан. — Ты моя жена и гробишь себя этим дерьмом у меня на глазах! Еще про какие-то права лепечешь!
«Отдай, отдай же!» — Слоун бросилась к мужу. Но Джордан увернулся, и она проскочила мимо. Потеряв равновесие, упала поперек кровати, перевернувшись лицом вверх. Слоун решила применить другую тактику.
— Джордан, ты не понял меня, — мягко сказала она.
Джордан смотрел на нее холодно и недоверчиво.
— Да, признаюсь, не понял.
— Мне действительно нужны сейчас таблетки.
— Ну-ну…
— Я не могу без них жить, я держусь только благодаря им.
— Давай, давай, я подожду, посмотрю… — неприязненно заметил Джордан, — чего ты еще наплетешь Тревису и мне.
Слоун опустила глаза.
— Ты помнишь, как мне было трудно после… нашего ребенка?..
Джордан понимающе кивнул.
— Мне тогда казалось, что я и тебя скоро потеряю… Я ведь знаю, как ты хочешь детей, много детей, а у меня больше детей никогда не будет…
— Никто тебе этого не говорил, положим…
— Джордан, я не в состоянии пройти через такое еще раз. Я не выдержу, если снова потеряю его.
