– Я полагаю, что все идет хорошо. Она просто спит.
Голос с другой стороны кровати заставил ее открыть левый глаз. Она увидела второго мужчину, ростом ниже Алекса, с блестящей лысиной, очками в золотой оправе и фонендоскопом. Трубки аппарата были засунуты в уши, и, поскольку они были такого же цвета, как и шея, при беглом взгляде казалось, что у доктора из ушей растут щупальца.
– Как самочувствие, Кэти?
– Кэтрин, – поправила она, решив, что доктор не стоил того, чтобы ее разбудили.
Он хихикнул и повторил за ней:
– То есть Кэтрин.
– Это Джон, – сказал Алекс. – Доктор Джон Гиллард. Я говорил вам о нем, помните?
– Помню. Лучше скажите, когда я смогу уйти отсюда?
Доктор снова захихикал и добавил, обращаясь к Алексу:
– У нее сильная воля, Аль. Она быстро поправится, помяни мое слово.
– Я надеюсь.
Аль? Интересно. Если некоторые люди не будут мешать ей спать, она быстро поправится.
– Счастливая леди. Считай, что ей в некотором смысле повезло, Аль. Все могло быть гораздо хуже. При таком падении она вполне могла сломать себе шею. Никаких необратимых изменений нет. Неделю или две она будет испытывать некоторый дискомфорт, только и всего.
Некоторый дискомфорт?
Она подвигала головой, но сразу испытала дискомфорт.
– Кэтрин!
Это снова был Макки. Видимо, на этот раз Бог велел ему сказать ей что-нибудь приятное. – Они настаивают, чтобы вы остались здесь на ночь, но обещают отпустить завтра домой. Не спорьте, так будет лучше.
– Нет. Я посплю еще несколько минут, а потом мы уедем.
– Так вот, Кэти…
Доктор был все еще здесь. Она чуть слышно застонала.
– Я позволю вам уйти завтра, – продолжал доктор, – но только при одном условии. Вы будете лежать в постели по меньшей мере еще неделю и выполнять все мои предписания.
После таких слов стоило открыть оба глаза.
– Что?
– Аль, я выпишу ее на твое попечение. Видишь, как она жаждет попасть домой. Она быстро пойдет на поправку. Ты, разумеется, будешь помогать ей. Пищу она должна принимать в постели – вставать ни в коем случае нельзя. Я хочу, чтобы у нее полностью восстановились связки, а это означает, что с самого начала нужно выдерживать строгий режим. Полный покой. Первые дни ты будешь класть ей пакетики со льдом, а потом теплые грелки.
Кэтрин перевела взор на Алекса. Он кивком подтвердил слова Гилларда.
– Если ты не уверен, что справишься сам, рекомендую нанять няню.
– Я прекрасно справлюсь, Джон. Но если у меня возникнут трудности, я позвоню.
– Хорошо. Я оставлю тебе рецепты и передам все остальные инструкции через Хетэр.
Алекс и Джон пожали друг другу руки. Перед уходом доктор весело подмигнул ей и направился к двери, помахивая, как павлиньим хвостом, полами своего белого халата.
– Где моя одежда? – спросила Кэтрин, пытаясь сосредоточить взгляд на лице доктора.
– Тс-с. Сейчас не время обсуждать это.
– Отдайте мне мою одежду, – сказала она, медленно и отчетливо произнося каждое слово.
Он попытался скрыть улыбку, но его усилия не увенчались успехом. Он заплатит за это. Видит Бог, заплатит! И очень скоро, как только она немного поспит. Потом она разыщет эти чертовы тряпки, а если нет – убежит голая.
Глаза ее закрылись, руки упали, прежде чем она успела сказать еще хоть одно слово.
Алекс сидел в нескольких дюймах от ее кровати. Сидел – это было громко сказано. Он скорчился в кресле, закинув голову назад и приоткрыв рот, скрестил руки на груди и выставил ноги вперед. То, что он ухитрился уснуть в таком положении, свидетельствовало о том, насколько он устал. Время от времени на губах у него появлялась блуждающая улыбка. Она с трудом приподняла тяжелые веки, посмотрела на него и содрогнулась, представив долгую бессонную ночь, которую он провел возле нее.
Голова почти прояснилась, но спина и колено по-прежнему болели. О том, чтобы самостоятельно встать с постели, не могло быть и речи. Однако доктор сказал, что сегодня ее выпишут домой. Если она сейчас разбудит Алекса, они смогут уйти и ей не нужно будет слушать дальше эту ужасную беседу из соседней кабины.
– Тыковка! Ты не спишь?
При звуках знакомого голоса она откинула подушку на колени.
– Сесил! Я уже проснулась. Как ты узнал, что я здесь?
Он стоял рядом с ее кроватью. У него был такой радостный вид, с каким встречают старого друга после долгой разлуки. Рядом с ним стояла немолодая женщина, покрупнее его, с приятным смуглым лицом, с широкими скулами, выдававшими ее индейское происхождение. В ее черных волосах равномерно поблескивала седина, глубокие морщины окружали ее глаза и рот. Должно быть, это была Эстер.
– Мне очень жаль, что мы не встречались до сих пор. Сесил всегда беспокоился о вас. А значит, вы и мой друг. Я надеюсь, вы не слишком серьезно повредили ногу?
Кэтрин опешила. Может быть, все дело в самом Нью-Мексико, его климате, воздухе или еще в чем-то? Женщина, до сей минуты никогда не видевшая ее в глаза, называет ее своим другом. Есть от чего прийти в смущение.
– Спасибо. Со мной все в порядке. Я просто немного ушиблась. Вот и все.
– Он давно спит? – спросил Сесил, кивая на Алекса.
– Нет, не очень. – Алекс поднял голову. – Эстер, я могу обидеться. Где поцелуй?
Женщина протянула руки и с широкой улыбкой, осветившей ее морщинистое лицо, бросилась к поднявшемуся с кресла Алексу.
– Дай скорее обнять тебя, непослушный мальчик. – Она крепко стиснула его в объятиях, потом чуть отодвинулась и ласково оглядела его. – Посмотри, на кого ты похож! Ты выглядишь хуже, чем она. Я уверена, что ты ничего не ел со вчерашнего дня.
Алекс рассмеялся:
– Я прекрасно себя чувствую, Эстер. И потом мне уже не семь лет. Я в состоянии позаботиться о себе.
– Расскажите это кому-нибудь еще, молодой человек. Я знаю тебя не первый день. Алекс засмеялся.
– Мне не хватает тебя! – Он снова сжал ее в объятиях.
Эстер оттолкнула его.
– Если тебе, как ты говоришь, не хватало меня, почему ты до сих пор не навестил нас?
– Это она виновата, – кивнул он в сторону Кэтрин.
Но Кэтрин не слышала его слов, она была слишком занята. Ее глаза смотрели мимо него, на дверь. Там с ослепительной улыбкой, обнажавшей белые, сверкающие, как у акулы, зубы, стояла Никки Милс.
– Кэти! – вскричала Никки. – Я так переживала за вас. Вы не представляете себе, как я огорчилась, когда услышала о вашей беде. Как же это случилось?
Кэтрин не стала выдавливать из себя улыбку.
– Я чувствую себя прекрасно, Ник. Просто сейчас я устала.
– Алекс Макки, что ты сделал с этой девушкой?
Все головы повернулись к двери.
Кэтрин узнала дребезжащий голос миссис Филлипс из бакалейной лавки и с отчаяния уронила подбородок на грудь.
– Когда я услышала, что она покалечилась, я бросила все дела. В этом городе еще никто не поправился без моего домашнего печенья. Никакое лекарство не помогает лучше, чем оно. Помнишь, как ты болел
