Глядя на меня, она кивнула на череп на столе.
— Не понимаю. Что ты от меня хочешь?
Она открыла рот. Вместо слов оттуда пошел дым. Мне захотелось отвести взгляд, но я не мог. Дым начал валить изо всех отверстий: глаз, носа и рта, с кончиков пальцев. Я чувствовал запах горелого, но не видел огня. Только дым. Он наполнял комнату, стоял пеленой. Надо было попытаться что-то сделать, как-то ей помочь.
Дым становился все гуще, было трудно дышать. Я не мог пошевелиться и терзался жаждой действия. Уже не видел женщину, не видел ничего.
И проснулся. В больнице было тихо. Я сидел за столом. Теперь комната погрузилась в темноту. На экране ноутбука тускло светили летящие звезды. Судя по скринсейверу, я спал как минимум пятнадцать минут.
Снаружи бушевал ветер, я не мог отделаться от последствий сна: мне по-прежнему было трудно дышать, а перед глазами повисла пелена. В носу остался запах едкого дыма.
Сделал глубокий вдох и закашлялся. Попытался включить лампу. Не удалось. Видимо, ураган до конца обесточил Руну. Ноутбук работал от батарей. Ударил по клавише, выведя его из режима сохранения энергии. Экран загорелся, осветив комнату синеватым светом. Дымка стала заметнее. Окончательно пробудившись, я понял, что мне это не снится.
Больница переполнилась дымом.
Кашляя, я вскочил и бросился к двери. Схватился за ручку и тотчас одернул руку.
Горячо.
После проникновения чужака я задернул шторку на двери, а теперь резко ее отодвинул. В клубе бушевало адское пламя.
Попятившись назад, я быстро огляделся. Единственным выходом было высокое окошко. Если встать на стул, едва получится протиснуться. Окошко не открывалось. Заметив замок, я чертыхнулся. Неизвестно, где ключ, и нет времени его искать. Я схватил лампу, чтобы разбить стекло, но в последнюю секунду остановился. Слишком узкий проем. Если по бокам будут торчать осколки, я вообще не пролезу. Даже при закрытой двери кислорода хватит, чтобы спровоцировать сильную вспышку пламени. Нельзя так рисковать.
Из-за густого дыма было сложно дышать.
Схватил со стола ноутбук, бросил последний взгляд на череп с челюстью.
В этот момент взорвалось дверное окошко.
Капюшон и шарф защитили мое лицо от осколков. Обнаженные участки кожи защипало, но это ощущение заглушила резкая волна горячего воздуха. Я пошатнулся назад, когда дым и пламя ворвались в больницу. Теперь не осталось ни малейшего шанса пролезть в окно. Повезло, что меня не убило на месте вспышкой огня, но сгорю я раньше, чем просуну голову в окошко.
Удушающий дым начал проникать сквозь шарф. Кашляя, я пригнулся и схватил ручку. От перчатки пошел пар, тепло ощущалось даже через толстую ткань. Распахнул дверь и бросился внутрь.
Я словно ударился о стену из жара и шума. Пианино горело, как факел, и издавало безумную музыку: огонь рвал проволоку. Едва не попятился обратно в больницу, но понимал: там меня ждет смерть. Не весь клуб горел. Одна часть была охвачена пламенем, и его языки лизали пол и потолок, а другая, где находилась дверь, пока не схватилась.
Туда! Глаза щипало, я, спотыкаясь, двинулся вперед. Тотчас потерялся и ослеп. Куртка дымилась, от шарфа пошел запах паленой шерсти. От страха и нехватки кислорода колотилось сердце. Я не видел стульев, пока не наткнулся на них.
Боль ударила в плечо, я повалился, и из рук вылетел ноутбук. Однако именно падение меня спасло. Я словно нырнул в иную температуру — по половым доскам стлался относительно чистый воздух. Идиот! Надо было догадаться! В панике я плохо соображал. Прижавшись лицом к полу, я жадно хватал воздух и пытался нащупать ноутбук. Черт с ним! Я пополз к выходу. Прямо передо мной, за клубами дыма, возникли двойные двери. Сделав глубокий вдох, я поднялся и дернул за ручку.
Услышал звон цепи и висячего замка.
Меня парализовали шок и страх. Я совсем забыл о замке. Ключ. Где он? Я не помнил. Думай! Запасной отдал Броуди, а где мой? Сорвав зубами перчатку, я полез в карманы. Пусто. О Боже, он остался в больнице!
Затем я нащупал что-то металлическое в заднем кармане. Слава Богу! Вытащил его, стараясь не уронить. Сзади бушевал огонь. Я пытался вставить ключ, не смея дыхнуть. Кругом был дым; не воздух, так дым отравил бы легкие. Пальцы не слушались, замок упрямо сопротивлялся.
Щелк!
Цепь зазвенела о ручки, когда я резко ее дернул. Открыл дверь, надеясь, что крыльцо послужит воздушным шлюзом и я успею выбраться до того, как свежий кислород доберется до пламени. Так и вышло, отчасти. На секунду ощутил холод и тотчас погрузился в жар и дым. Спотыкаясь, вышел, щуря глаза и борясь с желанием вдохнуть.
Не знаю, как далеко я ушел, пока не упал. На сей раз на блаженно холодную мокрую траву. Задышал воздухом с запахом гари, но все же воздухом.
Чьи-то руки потащили меня прочь от клуба. Глаза так слезились, что я ничего не видел, но узнал голос Броуди:
— Все позади.
Я поднял глаза, кашляя и вытирая слезы. Он поддерживал меня с одной стороны, а с другой возвышалась величественная фигура Гутри. Кругом толпились люди, пламя освещало озадаченные лица. Подъезжало все больше народа в верхней одежде, накинутой прямо на пижаму или сорочку. Кто-то крикнул: «Воды!» — и мне сунули кружку. Я жадно пил, холод чудотворно смягчал горло.
— Цел? — спросил Броуди.
Я кивнул и повернулся посмотреть на клуб. Пылало все здание, искры и языки пламени уносились ветром. Больница, где я был совсем недавно, теперь тоже горела, клубы дыма валили из разбитого окна.
— Что случилось? — спросил Броуди.
Я открыл рот, но снова закашлялся.
— Ладно, потом расскажешь, — сказал Броуди, подняв кружку.
Через толпу к нам пробирался человек. Это был Камерон. Он смотрел на горящий клуб с открытым ртом и не верил своим глазам. Со взглядом маньяка он обернулся ко мне.
— Что вы наделали? — Голос дрожал от ярости.
— Ради Бога, не нападайте на него, ладно? — вмешался Броуди.
Кадык Камерона подпрыгнул под кожей, будто пойманная в ловушку мышь.
— Не нападать? Моя больница пылает.
Я не мог справиться с кашлем и все же прохрипел:
— Сожалею…
— Вы сожалеете? Посмотрите туда! Все уничтожено. Как вы такое натворили?
От гнева у него вздулись вены на висках. Я шатался, вытирал слезящиеся глаза.
— Я тут ни при чем. — Горло будто набилось гравием. — Я заснул, а когда проснулся, клуб горел. Сначала загорелся клуб, а не больница.
Камерон не сбавлял обороты:
— Так он загорелся сам по себе, да?
— Я не знаю… — Снова закашлялся.
— Оставьте его в покое, человек только что выбрался из пожара, — предупредил Броуди.
Рядом раздался грубый смех. Это был Кинросс. Темноволосый, в непромокаемой одежде, он казался
