призналась она, ощущая, как предательски краснеют щеки.
— Пусть я твой брат, но отнюдь не слеп! — рассмеялся Джеймс. — Трудно найти такого человека во всем королевстве, который останется равнодушен к твоим чарам. Но ты хочешь сказать, что находишь Хока привлекательным?
Немного поколебавшись, Оливия кивнула:
— Да… но это не означает, что я хочу выйти за него.
Джеймс слегка растерялся.
— Прекрасно. Хотя это не имеет смысла, полагаю, что могу согласиться с таким заявлением. Но это еще не объясняет твоего состояния.
Оливия тихо застонала. Она только все портит!
— Видишь ли, проблема в том, что он меня поцеловал.
— Да ну? — ухмыльнулся Джеймс.
— И не один раз.
— То есть это было чем-то большим, чем простой поцелуй в щеку?
— Д-да, — выдавила Оливия. Его ухмылка немного поблекла.
— Насколько больше?
Она постаралась встретить его взгляд своим, прямым и откровенным:
— Кажется, это называется французским поцелуем…
— Не один раз?
Ухмылка окончательно исчезла.
— Он целовал тебя подобным образом… не один раз?
— Да. Но это ничего не значит, и нечего так на меня смотреть! Знала ведь, что ты обозлишься!
Джеймс, немного помолчав, нерешительно спросил:
— Он отважился на что-то большее? — Краска медленно заливала его лицо. — Ты знаешь. Он касался тебя там… где не должен был?
Оливии хотелось умереть. Может, солгать и сказать, что он всего лишь целовал ее? И что она ничего не сделала такого, только поцеловала его в ответ? Но Невилл все расскажет Джеймсу. И поэтому следует быть честной.
— Да, — призналась она, — а теперь он хочет использовать нашу… неосторожность, чтобы вынудить меня выйти за него.
При этих словах Джеймс вскочил и, опершись на вытянутые руки, подался вперед:
— Вашу неосторожность? Нельзя ли подробнее? Впрочем, нет! — Он поднял руки и отступил. — Детали мне неинтересны.
Оливия тоже встала:
— Не мог бы ты успокоиться? Мы не сделали ничего такого, чтобы…
— Ничего?! — Глаза Джеймса, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Он принялся метаться по комнате, беспорядочно размахивая руками. — Скажи мне вот что: он вынудил тебя, или ты была на все готова… на все согласна…
Он был в такой ярости, что Оливии пришлось набраться храбрости, чтобы ответить:
— Он не принуждал меня. Я признаю…
— Сядь!
Она послушалась, о чем немедленно пожалела.
— И вовсе не обязательно на меня кричать.
У Джеймса был такой вид, словно он сейчас разразится воплями. Но он каким-то образом сдержался, сел и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
— Я хочу понять, Оливия. Но не понимаю. Как ты могла позволить такие вольности мужчине, да еще не один раз, и отказываться выйти за него?
— Я действительно несколько раз целовала его. Но остальное… остальное было только однажды. И потом, — рассердилась она, — разве ты не целовал женщин на французский манер?
Ужас на его лице казался почти комическим.
— Что… какое отношение имеет это к происходящему?!
— Целовал. Я это знаю и знаю также, что между вами было нечто гораздо большее. Но ты не собираешься жениться ни на одной из этих женщин.
— Это не одно и то же, — процедил он.
— Возможно, не для тебя. А как насчет этих женщин?
Его щека дернулась:
— Не можешь же ты сравнивать этих женщин с собой. У них совершенно другое положение!
— Хочешь сказать, что ни одна из этих женщин не была невинной девушкой из хорошей семьи?
Вместо ответа Джеймс яростно уставился на нее. Она покачала головой:
— Я призналась в своем влечении к Невиллу Хоку. И только. Он… он слишком похож на моего отца. Слишком непостоянен. Слишком порочен. Я хочу найти мужа, похожего на Хамфри. Доброго и надежного. Поэтому никто не заставит меня выйти за лорда Хока. Ни ты, ни он.
Она смотрела на брата и прикидывала, стоит ли рассказать ему о ребенке Невилла, рожденном от простолюдинки. Но ее реплика насчет отца и отчима, похоже, попала в цель, ибо глубокая морщина на лбу Джеймса немного разгладилась, хотя губы неодобрительно кривились.
— Полагаю, я способен понять. Но мне это не нравится. И, учитывая обстоятельства, не думаю, что ты должна подписывать договор об аренде. Сюда его больше не пригласят, и ты, разумеется, не задержишься в Берд-Мэноре, когда все мы уедем.
— Но мне нужны эти деньги. Довольно я пренебрегала поместьем. Деньги Хока помогут мне оплатить ремонт, который и так слишком долго задерживался.
— Я могу дать необходимую сумму.
— Нет. Мне не нужны твои деньги, тем более что я могу легко их получить, сдав земли в аренду… — Она выразительно тряхнула стопкой бумаг. — Это гарантирует постоянный доход. Куда лучше, чем быть в долгу, пусть даже у тебя.
— Так и быть, — выдавил Джеймс, — мы подпишем договоры, но ты не можешь оставаться здесь одна. Да, матушка рассказала мне о твоих планах. Тогда я посчитал их глупыми. Теперь же — чрезвычайно опасными.
Возможно, он прав, но Оливия не хотела с этим соглашаться. За две недели пребывания здесь она влюбилась в свой дом и не хотела уезжать.
— Как только он поймет, что не сможет заставить меня выйти за него, все уладится. Вот увидишь. Я рада, что ты так благоразумен.
— Благоразумен? — прошипел Джеймс — Будь моя воля, ты завтра же пошла бы к алтарю! Но, как ты уже сказала, я не смогу тебя заставить произнести слово «да». Какая жалость! Тем не менее я буду следить за тобой, Оливия. И держись подальше от этого человека. Я приказываю! Нравится тебе или нет, ты вернешься в город вместе с нами. Мало того, я сам провожу тебя к адвокату, на встречу с Хоком.
Он тут же ушел, и Оливия облегченно вздохнула. Теперь угрозы Невилла ей не страшны! Остается надеяться, что Джеймс не взорвется, когда эти двое встретятся лицом к лицу. А матушка… что ж, поживем — увидим.
Тем временем Августа, стоя в тени, на верхней площадке, наблюдала, как дочь выходит из кабинета несколькими минутами позже Джеймса. Ее сын был явно рассержен и раздражен. Вид у Оливии, наоборот, был самодовольным, словно ей удалось заморочить голову брату.
— Ничего, — поклялась Августа, — это ненадолго. Она прислушалась и стала медленно спускаться вниз.
Если Оливия вообразила, что с этой темой покончено, она жестоко ошибается. Девочка не понимает всей силы влечения между ней и лордом Хоком. Влечения, против которого невозможно устоять. Даже Августа, с ее опытом в подобных делах, не могла долго противиться чему-то подобному. Разве она не решила отдаться новой любви, вместо того чтобы подождать, пока он сделает предложение? Легкий трепет внизу живота заставил ее улыбнуться. Ах, любовь! Какая чудесная, тревожная, поразительная эмоция эта
