Ева покачала головой.
– Я вижу, ты никого не нашел. Кроме меня.
Рома задохнулся:
– Ты что, я тебя не подозреваю вообще…
– Но ты ведь никого не нашел?
– Пока нет, – вынужден был признаться Рома.
– Меня все ненавидят. Я больше в этом классе оставаться не хочу.
– Ева… – в нужные моменты Роме катастрофически не хватало слов. – Я…
– Что?
– Мы… То есть я… Мы найдем вора.
– Поздно. Пока.
Ева развернулась и вышла с этажа на лестницу.
Она не могла видеть, как Рома, оставшийся за ее спиной, произвел ряд странных движений. Он сначала пошел за ней, потом остановился, развернулся, сделал шаг в направлении класса, потом опять передумал, решил идти догонять Еву, но тут же снова передумал и остановился на месте, мысленно кляня себя за нерешительность и вообще не понимая, что ему теперь делать. Надо было сказать Еве, что это Юрик подложил кошелек Балте. Но тогда бы Юрик обиделся, это очевидно. Выбирать между Евой и Юриком – это было жуткое мучение. У Ромы даже голова заболела. Потом он подумал, что выбирать уже поздно и что Ева ушла.
Рома хотел отправиться поговорить с Юриком и сказать, что вся эта ерунда случилась из-за него. Но тут он живо представил, что ему Юрик будет отвечать на обвинения. Главная мысль – я ни в чем не виноват, я хотел как лучше. Отвечать он будет уверенно, и Рома ничего не сможет ему сказать. По крайней мере, в момент разговора. Рома всегда завидовал людям, столь убежденным в своей правоте. И он, хоть убейте, не понимал, почему нужные слова не приходят в тот момент, когда они так необходимы?!
18
Оказалось, что жонглировать двумя яблоками не так уж и просто. Впрочем, научиться можно. Стоишь над кроватью и пробуешь раз, второй, восемнадцатый, двадцать четвертый… До тех пор, пока одно яблоко не будет взлетать, подброшенное вверх, а второе сей же час не станет плотно ложиться тебе в ладонь, затем, чтобы через мгновение снова взлететь в воздух.
Яблоко может попасть по голове. Это надо учитывать. Яблоко может упасть на пол. И не один раз. Яблоко может попасть вам по голове и потом скатиться на пол.
Рома не мог вспомнить, как звали ученого, которому на голову упало яблоко. Он, должно быть, в момент открытия тоже учился жонглировать.
Рома направился на кухню за третьим яблоком. Там он заодно спрятал мамину зажигалку и сигареты. Надо же было как-то отучать ее от курения.
Научиться жонглировать за выходные приказал Макар Семенович. Сказал, это нужно для спектакля. Вряд ли средневековые рыцари жонглировали, стоя на башнях в ожидании врагов. Маловероятно также, что они выходили на турниры с яблоками в руках. Может быть, только ненормальные, сумасшедшие рыцари. Рыцари, свихнувшиеся во время Крестового похода. Рома не хотел быть чокнутым рыцарем.
Он, понимая, что за выходные может не успеть, принялся жонглировать уже в школе. Яблок у него тогда не было. Нянькин дал ему теннисные мячики. Рома встал лицом к стене, специально так, чтобы мячики падали на мат и никуда не укатывались. А падали мячики часто. Очень часто. Рома устал наклоняться. Вдруг за спиной его хлопнула дверь. Судя по голосам, в спортзал вошли Калина и Андрей Григорьевич. Рому они не заметили, поэтому Калина и продолжала говорить вещи, для ушей школьников явно не предназначенные:
– …Еву надо вернуть. Это несправедливо. Я тоже не верю, что это она.
– Ну как ее вернешь? – устало спросил Андрей Григорьевич. – Я маме ее звонил. Она мне говорит: я в этом вопросе занимаю позицию своей дочери.
– В смысле? – не поняла Калина.
– В смысле забирает из школы Еву, потому что та сама здесь учиться не хочет.
– Это ужасно несправедливо, – вздохнула Калина.
Рома, стоя спиной к педагогам, замер, не зная, что ему делать. Шершавые мячики он крепко сжал в руках, словно они были живыми и могли, заговорив, выдать его.
– Все образуется, – сказал после паузы Андрей Григорьевич.
– Как?
– Не знаю, – ответил Андрей Григорьевич. – Но все обязательно образуется.
Потом они заметили Рому и велели ему идти домой.
Толя Маленький как раз подъехал к школьному крыльцу. Рома попытался жонглировать на заднем сиденье во время пути, но один мячик попал Толе Маленькому по голове, и тренировки пришлось прекратить. Сказать по правде, Рома не мог сосредоточиться на жонглировании. Он думал о Еве.
Рома забрал у Толи телефон и позвонил Еве домой.
– Привет, – сказал он, услышав Евин голос. Но та немедленно повесила трубку.
Рома набирал номер еще несколько раз, но Ева неизменно бросала трубку. Она не хотела с ним разговаривать.
И вот на следующий день Рома стоял над кроватью, подкидывал и ронял яблоки на покрывало, на котором появлялись еле заметные вмятины. Настроение было паршивое. Рома чувствовал себя предателем. Ему позвонил Юрик. Рома сослался на занятость и первый раз в жизни отказался разговаривать с другом. Такого с ним до сих пор не случалось. Раньше Рома с Юриком и молчал с удовольствием. Но теперь все изменилось.
Яблоки одно за другим упали на одеяло. И с последним упавшим фруктом Роме пришла ясная, как весеннее солнце, мысль. Надо съездить в Еве домой. И сделать это не откладывая.
Папа, как обычно, стоял напротив телевизора, неторопливо раскачиваясь, перенося вес с ноги на ногу. Рома пропустил рекламную паузу – она всегда раздражала отца, пропустил спортивные новости, беспокоить отца во время них мог только сумасшедший, и дождался объявления погоды.
– Пап, можно я к однокласснице съезжу?
– Зачем?
– Поговорить.
– Позвони ей.
– Это не телефонный разговор.
– Завтра в школе все ей скажешь…
– Завтра уже поздно будет!
И началось. Рома упрашивал отца отпустить его одного. Папа был против. Он не понимал, что Ева не берет трубку, и в школе больше не появится, и Рома не сможет увидеть ее никак иначе. Пришлось прибегать к запрещенным приемам:
– Пап, а если бы ты был на моем месте…
– Только не начинай.
– Если б ты маму захотел увидеть, а тебя родители не пускали?
Папа сдался. Рома, выслушав ряд инструкций по безопасности, отправился к Еве.
Иванова жила на краю города возле предпоследней станции метро. Сразу за буквой «М» начинался настоящий парк. Даже не просто парк, а березовый лес. Это было необычно и удивительно. Рома сам жил в центре, где деревья пора заносить в Красную книгу.
Рома легко нашел дом и подъезд. Но открывать дверь Ева не захотела.
– Уходи, – глухо сказала она из-за запертой квартиры.
– Ева, я хотел поговорить.
– Говори.
Рома вдруг обнаружил, что говорить ему особенно нечего.
– Все будет нормально, – сообщил он. – Я найду вора.
Про Юру и кошелек Рома не упомянул.
– Уходи, – сказала Ева за дверью.
