И тогда Рома запел. Это произошло помимо его воли. Подобно тому, когда вы переходите улицу и видите мчащуюся на вас машину. Ноги сами собой бегут быстрее.
Ромин рот раскрылся без подготовки и начал издавать относительно приятные звуки. Рома пел песню из спектакля, в котором репетировал, арию рыцаря Диего. Там были следующие, кстати сказать, весьма уместные в создавшемся положении, строки:
Если надо, Рома мог петь громко, но в подъезде была хорошая акустика, и приходилось себя сдерживать. Закончил он дрожащей, пульсирующей нотой.
Дверь открылась. Но не та. Это была дверь напротив. Пожилая соседка высунула голову на площадку.
– Кошку мучаешь? – спросила она.
– Нет, – обиженно ответил Рома.
– Смотри у меня.
Голова соседки убралась обратно в квартиру. Рома повернулся и с грустью посмотрел на дверь Евы, которая так и не открылась. Искусство не помогло. Рома обреченно шагнул к лифту, и в этот момент за спиной его щелкнул замок. На пороге стояла Ева. Она разглядывала Рому, слегка склонив голову.
– Что тебе?
«Значит, действует песня. Может, и спектакль получится?» – быстро подумал Рома, а вслух сказал:
– Не уходи из школы. Пожалуйста. Я…
Ева не дала ему продолжить.
– Жди здесь. Я сейчас оденусь – пойдем погуляем. Там и поговорим.
И Ева скрылась в недрах квартиры.
Гуляли вокруг дома. Пенсионеры и другие любители свежего воздуха протоптали вокруг панельной многоэтажки удобную тропу. Как раз для двоих.
Снег падал тихо, кружась, не торопясь опуститься на землю. Когда Ева взяла Рому под руку, у него похолодело внутри, хотя одет он был довольно тепло.
– Тебе же раньше Алла Мирославская нравилась, – сказала Ева.
– Нравилась, – выдавил из себя Рома.
– А теперь что, разонравилась?
– Теперь да… – Рома почувствовал, что ему не хватает воздуха, и поспешил поменять щекотливую тему. – Не уходи из школы.
– Меня все ненавидят.
– Неправда. Я вот, например, тебя…
– Что?
– Я тебя не ненавижу, – извернулся Рома, – и Юрик, и Катапотов. И еще… многие не верят, что ты кошелек взяла и часы. Ты не могла, я считаю.
– Почему это? – Ева остановилась, посмотрела на Рому с вызовом. – А вдруг я воровка? Вдруг ты с воровкой сейчас разговариваешь?!
Рома выдержал испытующий взгляд.
– Не могла ты украсть. Я тебе верю. Возвращайся… В кино сходим… – добавил зачем-то Рома.
Ева задумалась.
– Знаешь что, – сказала она. – У меня мама врач. Она мне справку сделает до Нового года, как будто я болею…
– Ну и что? – не понял Рома.
– У тебя неделя… Десять дней, – поправилась Ева. – Найдешь вора, докажешь, что я не крала ничего, – я вернусь. А нет, я в свою старую школу с новой четверти пойду. Там мне никто бойкотов не устраивает.
– Все ясно, – сказал Рома, а сам подумал, что у него больше чем пятнадцать дней. Если тридцать первое считать, то это шестнадцать дней получится. За это время можно горы свернуть.
19
Воскресным утром Рома по телефону рассказал Юрику о разговоре с Евой. Юрик на том конце провода чем-то чавкал.
– Ты что там жуешь?
– Торт, – последовал короткий ответ. – Деду восемьдесят. Представляешь, какой торт большой, если восемьдесят свечек уместилось!
Снова раздалось чавканье, а потом Юрик сказал:
– Еве не верь. Она тебя дурит.
Роме очень не понравилось слово «дурит».
– Ты откуда знаешь?
– Часы у нее нашли.
– Тоже мне, доказательство. Тебе вон кошелек подбросили. Думаешь, ей часы не могли подбросить?
– Ерунда все это.
– Ничего не ерунда, – упрямо возразил Рома. – Я буду вора искать.
– Сегодня воскресенье, между прочим.
– Ну и что?
– Школа закрыта. Ты отдохнуть не хочешь?
– А чем займемся?
– Чем хочешь, – Юрик понизил голос, – у меня деньги есть.
– Много?
– Очень. Дед подарил. Я ему своими руками деревянную ложку вырезал. Он всегда хотел, чтобы я своими руками что-нибудь сделал, вот я и вырезал. Он мне за это деньги дал. Пять тысяч.
Рома не поверил своим ушам. Это была целая куча денег.
– Пошли в «Атлас» на картах кататься!
– А что такое «Атлас»? – спросил Рома, сделав ударение в названии на первой букве «А».
– Не «Атлас», а «Атл
Родителей дома не было. Отпрашиваться Роме не пришлось. Нужно было, конечно, позвонить, но зачем беспокоить взрослых. У них свои дела, заботы, а просьба Ромы может поставить их в тупик, озадачить. Кому это нужно?
Через сорок пять минут Рома и Юрик встретились возле входа в торговый центр «Атлас», который и вправду оказался громадным. Он был похож на гигантский кубик Рубика из стекла. Внутри кубика фланировал сосредоточенный народ. Граждане ныряли из магазина в магазин, выходили в галерею с большими сумками и, кажется, не испытывали особенного удовольствия от покупок. Им, должно быть, казалось, что они купили не то. Или купили не все, что хотели, да к тому же не того цвета. И на их лицах лежала печать особого покупательского неудовлетворения.
Юрик сразу повел Рому на последний, шестой этаж. Именно там располагался карт-центр: темное помещение с дорожкой, выложенной по краям старыми покрышками. Именно покрышки не давали гонщикам выехать с трассы. Звук моторов накладывался друг на друга, как треск нескольких громадных погремушек. Сизый дым стоял в воздухе, и деться от него было некуда.
Рома зажал нос и так наблюдал за происходящим.
Интересным здесь было все. Низкие машинки-карты с толстыми колесами и сидящие в них гонщики в белых комбинезонах, человек, машущий шахматным флагом, и здоровяки техники, легко уносящие сломанный карт с трассы.
Из ярко освещенных, выложенных блестящей плиткой галерей торгового центра попасть на огромный темный чердак, по которому носятся маленькие машинки, – это было по-настоящему здорово.
Юрик пошел в кассу, покупать заезд. Не торопясь вытащил из кармана пачку денег. Рома сглотнул.
