— Я думал, что случилось самое страшное. Теперь все хорошо?
Она кивнула и моргнула от боли, пронзившей виски.
— Все в порядке.
Кеннаг обратила внимание, что лежит посреди дороги, укрытая какой-то одеждой. Элвин сидел рядом, а возле него толпились Валаам, ее лошадь, Ровена, Рататоск и Недди.
Женщина попыталась сесть, Элвин поддержал ее своей единственной здоровой рукой.
— Что произошло?
Кеннаг поежилась. Теперь, выйдя из транса, она уже ощущала холод и ее тело реагировало на него.
— Ты говорил о человеке с луком и венцом на белом коне, — стуча зубами, ответила она. — А там говорится что-нибудь о сражении, которое заканчивается огнем и градом? О гниющей плоти и гное? Об огромном волке, роющем землю?
Карие глаза Элвина расширились.
— Первая Труба возвещает «град и огонь, смешанные с кровью», — прошептал он. — А Первая Чаша вызывает «гнойные раны на людях».
Собравшись с силами, Кеннаг подняла руку и вцепилась в грубую ткань его рясы.
— Тогда… тогда я видела их. Думаю, эти знамения уже открылись.
Привал решили устроить прямо здесь. Кеннаг все еще чувствовала себя истощенной после увиденного, а потому Элвин не стал слушать ее протесты и приготовил поесть. У них не было возможности пополнить запасы продуктов из-за поспешного бегства, но кое-что все же нашлось. Кеннаг тоже предложила свое.
Ужин состоял из сушеного мяса, засохшего хлеба, кусочка сыра и чая, настоянного на сушеных травах, которые захватила Кеннаг. Элвин не хотел брать мяса, поскольку монахам оно разрешалось только в случае болезни. Но Кеннаг убедила его в необходимости отказаться от ограничений, указав на то, что Бог простит человека, поддерживающего силы ради исполнения богоугодной миссии.
Сама она, поев, почувствовала себя намного лучше. Они не касались темы ее видений, но оба понимали, что об этом нужно поговорить. Вся разношерстная компания собралась вокруг костра, за исключением Недди, не нуждавшегося в тепле.
Спокойным, негромким голосом Кеннаг поведала своим спутникам о ниспосланном ей видении. Рассказывая, она смотрела в дрожащее пламя, пытавшееся отогнать холод и тьму наступающей зимней ночи. Элвин не прерывал ее, пока она не закончила.
— Большая часть того, что ты видела, похожа на исполнение первых пророчеств. Юноша на белом коне под стягом с изображением лука и короны… Сражение, град, огонь и кровь… Все сходится. Церковь, как ты ее описала, очень схожа с моим аббатством. Но кое-чего я не понимаю. В Откровении не упоминается ни о каком волке. Есть зверь, но…
— Я могу объяснить, — вмешалась Рататоск. Все повернулись и удивленно уставились на белку. Зверек сидел на плече Кеннаг с невозмутимо важным видом. — Знаете, я не совсем обычное существо. Мой дом — Иггдрасиль, Мировое Древо. Моя работа состоит в том, чтобы бегать с его верхушки вниз и обратно, передавая обидные слова Орла, сидящего на верхней ветке, Дракону, таящемуся в глубине Нифльхейма.
Из темноты донесся смешок.
— Значит, ты разносишь всякие оскорбления и брань? — усмехнулся Недди. — Смешно!
Рататоск с достоинством выпрямилась.
— Я отношусь к делу серьезно.
— Никогда не слышал о Мировом Древе, — заметил Элвин.
— А я слышала, — сказала Кеннаг. — Это из веры, которой придерживаются викинги. Там даже есть персонаж, похожий на вашего Христа. Только Христос висит на кресте, а Один — на Древе.
Сравнение, похоже, глубоко оскорбило монаха, но Кеннаг не стала тратить силы на то, чтобы, так сказать, пригладить его взъерошенные перышки.
— Продолжай, Рататоск. Что там насчет волка?
Белка дернула пушистым хвостом.
— Я много чего знаю. Волк, которого видела Кеннаг, это не кто иной, как Фенрир, старший сын Локи- Обманщика. Только он способен так увеличиваться и с такой легкостью сдвигать горы. И его и его отца давно заточили в неволю, выйти из которой они смогут только с наступлением Рагнарёка, нашего конца света.
— Сдвигать горы, — задумчиво повторил Элвин. — Вторая Труба… «и большая гора низвергнется в море».
— А другие знамения? — спросила Кеннаг, и сама удивилась тому, как ровно прозвучал ее голос.
— Ты хочешь, чтобы я их перечислил? А с тобой ничего больше не случится?
— Я же должна знать!
Он заглянул в ее глаза и кивнул.
— Вторая Печать явит Рыжего Коня. Его всадник «возьмет мир с земли» и сделает так, что люди начнут убивать друг друга. После Второй Трубы, как я уже сказал, «большая гора низвергнется в море». Вторая Чаша обратит море в кровь.
Кеннаг закрыла глаза. Когда Элвин упомянул гору, она снова увидела волка Фенрира, роющего землю.
