краски. Джойс впервые в жизни хотелось принарядиться для Бернарда. Выглядеть маляршей ей не улыбалось. Она занялась следующим пятном на руке.
Решение было принято. Она не могла забыть тот поцелуй. Судя по реакции Бернарда, он тоже не сможет его забыть. Если он не откажется от своего намерения, то она не откажется и подавно.
– Ну что, солнышко, ты готова? – послышался за спиной звучный баритон.
Джойс вздрогнула от испуга.
– Нельзя так подкрадываться к человеку!
Бернард прижался к ее спине, обхватил Джойс руками и притиснул к раковине. У нее гулко заколотилось сердце.
– Извини, – сказал он. – Мне не терпелось увидеться. Я думал о тебе весь день. Давай помогу.
Он нежно стал смывать с ее рук остатки краски. Джойс прислонилась к Бернарду, ощущая прикосновение его щетинистой щеки, мускулистой груди и твердых бедер, его запах и дыхание, от которого шевелились волосы.
Когда благодаря его усилиям последнее пятно исчезло, Бернард отложил тряпку.
– Слушай, то, что случилось сегодня утром на кухне, действительно было или мне почудилось?
Джойс повернулась к нему лицом, чувствуя уверенность, хотя под ложечкой у нее сосало от страха.
– Ты имеешь в виду это? – спросила она, а потом прижалась к нему и поцеловала.
Если бы Джойс слишком долго думала над тем, что они делают, она бы никогда не решилась на подобное. Похоже, импульсивное решение самое лучшее…
Бернард испустил негромкий стон и крепко прижал ее к себе. Ее прежние ощущения тут же вернулись. Тепло его дыхания. Настойчивые удары языка. Покалывание во всем теле, вызывавшее жгучее желание… Она не могла насытиться.
Ладони Бернарда гладили ее спину и бока. Потом он отстранился, и Джойс со свистом втянула в себя воздух. У нее звенело в ушах.
– Да, именно так все и было, – сказал он.
– В самом деле? А мне показалось, что все было немножко не так. – Джойс не терпелось снова прильнуть к его губам, но внезапно ей стало ясно, что этого мало. Она взяла руку Бернарда и бесстыдно прижала ее к своей груди. – Ты трогал меня здесь.
– Джойс… – прошептал Бернард, снова целуя ее в губы.
Он начал ласкать ее грудь сквозь тонкую майку, и Джойс бросило в жар. Когда она тесно прижалась к нему и задвигала бедрами, Бернард прервал поцелуй и зарылся лицом в ее шею.
– У тебя совесть есть? Я еле сдерживаюсь. Или ты хочешь закрыть дверь и заняться любовью прямо здесь, в туалете?
Это действительно приходило ей в голову. Угроза Бернарда только усилила остроту желания.
– Идея соблазнительная.
Бернард откинул голову и посмотрел на нее с удивлением.
– Оказывается, в тебе есть порочная жилка! Я понятия не имел о ее существовании.
Джойс поцеловала его в нос.
– Я тоже.
Он улыбнулся, но тут же стал серьезным и пристально посмотрел ей в глаза.
– Джойс, я действительно желаю тебя, но это надо прекратить. Если продолжение отношений приведет к тому, что я лишусь твоей дружбы, то лучше не рисковать. Не знаю, как я буду жить без тебя. Богом клянусь, я даже представить себе такое не могу.
Его голос звучал так искренне, а взгляд был таким серьезным, что у Джойс возник комок в горле. Она заморгала, пытаясь справиться со слезами. В эту минуту Бернард был ей дороже всех на свете, и, хотя Джойс ощущала тот же страх, она прекрасно понимала, что нужно делать.
Она взяла Бернарда за руку и решительно сказала, глядя ему прямо в глаза:
– Бернард, я хочу рискнуть. Мы можем стать больше чем друзьями.
Бернард выпрямился. У него напрягся подбородок.
– Ладно. Если так, едем ко мне.
Дорога к нему оказалась нелегким испытанием.
Бернард гладил бедро Джойс, изнывая от желания. А она прижималась губами к его шее, водила рукой по груди, и его сердце бешено колотилось от ожидания.
Едва они переступили порог его дома и оказались на кухне, как их губы слились в новом жарком поцелуе. Их ласки становились все изощренней. В ход пошли и некоторые понравившиеся обоим рецепты из той, подаренной Джойс поваренной книги.
– Давай перейдем в спальню, – едва сдерживая чувственное нетерпение, предложил Бернард.
– Лучше не надо.
У него сжалось сердце.
– Ты не хочешь заняться любовью?
– Конечно, хочу, дурачок. Но мне нравится этот стол. – Ее ладонь погладила полированную крышку. – Если это и в самом деле что-то вроде еды, то им нужно заниматься на кухонном столе. Как по-твоему?
Бернардом овладело возбуждение.
– По-моему, ты совершенно права…
– Не двигайся. – Бернард натянул трусы, слез со стола и мгновение постоял, глядя на нее. – Я хочу запомнить тебя такой.
Джойс мучительно покраснела – то ли от стыда, то ли от возбуждения – и вытянулась на крышке стола.
– Теперь я знаю, зачем тебе понадобился такой длинный стол.
– Ты права. Когда я покупал его, то думал о тебе. Надеялся соблазнить тебя что-нибудь приготовить. – Он улыбнулся. – Но мне не приходило в голову, что блюдо окажется таким… горячим.
– Это была только закуска.
– Это настоящий пир. Подожди. Я сейчас вернусь. – Он ушел в ванную.
Джойс снова легла навзничь, едва живая от изумления. Она голая лежит на кухонном столе Бернарда. Они занимались любовью на столе. И это было чудесно. Впервые в жизни она ощущала себя совершенно свободной. И порочной.
Где-то зазвонил сотовый телефон. Джойс не сразу поняла, что звук доносится из ее сумочки, валявшейся под высокой табуреткой. Она нахмурилась, неохотно встала и достала аппарат.
– Джойс Робсон.
– Джойс, в сценарии нашего рекламного ролика чего-то не хватает. И дело не в подборе пары… Почему-то мне кажется, что это неправильно.
Джойс вздохнула и посмотрела в сторону ванной. Если она польстит самолюбию Мура, то сумеет закончить этот разговор еще до возвращения Бернарда.
– Гилберт, я тебе доверяю. Раньше ты всегда справлялся с такими вещами. Следуй своему чутью. Что оно тебе подсказывает?
Услышав шаги, Джойс обернулась и покраснела от смущения. Бернард, на котором снова были джинсы, застал ее голой, стоящей посреди кухни и ведущей деловой разговор. Такое случилось с ней впервые в жизни.
– В том-то и дело, – сказал Гилберт. – Я оставил шляпку в офисе, а ты знаешь, что без нее мне не думается. Мое чутье не работает. Мне необходим плюмаж.
Бернард улыбнулся уголком рта и шагнул к раздосадованной Джойс.
– Гм… Гилберт, утром я заеду в офис, возьму шляпку, приеду к тебе, и мы вместе поработаем над сценарием. А до тех пор отдохни, ладно?
– Ты просто душка. Так и сделаем. Я действительно устал. Прилягу и послушаю Фрэнка Синатру. Он всегда меня успокаивает.
– Ладно. Тогда до завтра. – Она дала отбой.
Бернард забрал у нее трубку и положил на табуретку. Потом погладил Джойс по голове.
– Я потратил много сил, чтобы не думать о тебе как о женщине.
Язык ее не слушался, но любопытство оказалось сильнее.
