площади собралась многотысячная толпа горожан. В центре в оцеплении плотного каре солдат возвышался помост с плахой. На эшафоте стояли полуголый гигант с огромным топором в руках и такой же высокий широкоплечий человек средних лет в белой тоге.
– Это Соттанос, – узнал Сеттес человека в тоге. – Мы безнадежно опоздали.
– Теперь доказать свою невиновность будет сложно, – заметил Аттеконнос. – Похоже, мы следующие в очереди на плаху.
– Не спеши становиться в эту очередь, – ответил Сеттес. – Мне кажется, император готов выслушать нас, иначе нам не оставили бы оружия и прикончили бы еще внизу. Но Соттаносу мы действительно уже не поможем. Император не отменит своего приговора, даже если сам передумает.
– Посмотрите на Октонноса, – произнес Бельфеддор. – Такое впечатление, что он полностью уверен в себе.
Советник и в самом деле торжествующе усмехался, поглядывая в сторону обескураженных сторонников Соттаноса.
– Да, видимо, надеяться нам особо не на что, – согласился Сеттес.
Между тем глашатай объявил приговор Соттаносу. Едва он спустился с помоста, император обратился к приговоренному:
– Твое последнее слово, советник.
Народ на площади притих. Советник Соттанос осмотрелся вокруг, поднял взгляд на императора и произнес:
– Невиновен.
Сказав это, советник опустился на колени и склонил голову на плаху. Палач вопросительно взглянул на императора. Аммитетоннос молчал, глядя на своего бывшего советника, приготовившегося встретить смерть. Приближенные начали несмело перешептываться, не понимая, почему медлит их повелитель. В лице Октонноса появилась тревога.
– Император колеблется, – заметил Аттеконнос.
– Он все равно уже не сможет отменить приговор, – ответил Сеттес.
«Объясни мне кое-что, – попросил Бельфеддор демона. – Я чего-то не понимаю. Все вокруг твердят, что император ни за что не отменит своего приговора. Почему? Ведь он явно сомневается в справедливости обвинений…»
«Это уже не в его власти, – ответил демон. – Таковы традиции. Слово императора незыблемо, он принимает решение только единожды – иначе не был бы императором.»
«Тогда я тем более не понимаю, каким образом все это может облегчить нашу собственную участь…»
«Видимо, нам приговор еще не вынесен. Остается надеяться на красноречие твоего благородного приятеля Сеттеса. В крайнем случае, всех порубим и укроемся в полуночных лесах.»
Император, наконец, подал сигнал, разрешая палачу приступить к его обязанностям. Палач взмахнул своим орудием смерти. Отточенное лезвие топора рассекло шею советника, сломав позвонки, и врубилось в дерево. Голова Соттаноса скатилась с плахи, но не упала на помост. Расчлененное тело советника вдруг окутал малиновый туман и поднял его в воздух.
Толпа на площади ахнула единым возгласом удивления. Приближенные императора заволновались.
– Это так и должно быть? – озадаченно пробормотал Бельфеддор. – Что происходит?
Сеттес взглянул на товарища и пожал плечами.
Над площадью заклубилось малиновое облако, из него появился небольшой челн. В суденышке стоял лысый безбородый старик, обликом похожий на храмового жреца.
– Это же сам Ксальмоннатос, – прошептал Аттеконнос.
– Кто он такой? – поинтересовался Бельфеддор.
– Один из самых могучих магов этого мира.
Ксальмоннатос взмахнул рукой и, повинуясь его воле, тело казненного советника переместилось в челн. Соттанос встал рядом с ним, держа в руках собственную голову.
– Что тебе нужно, чародей? – сурово осведомился император, нахмурив брови.
– Я не посмел препятствовать твоему правосудию, повелитель, – ответил маг. – Теперь же вершу свое. Этого человека предали смерти незаслуженно, но я собираюсь продлить дни его жизни, если он сам того пожелает.
– Что означают твои слова? – Император нахмурился еще больше и сжал подлокотники своего кресла так, что побелели пальцы. – Объяснись, колдун.
Ксальмоннатос взглянул на казненного и произнес:
– Тебя лишили права быть услышанным императором до казни. Сейчас у тебя есть такая возможность.
В наступившей тишине громко и отчетливо прозвучал голос казненного:
– Империя в опасности, повелитель. Тебя окружают враги. Опасность грозит не только империи, но и всей цивилизации. Тень восходит над миром и надвигается на нас с Юга[18] . Верных тебе людей уничтожают повсюду, а к трону стягиваются заговорщики.
– Ты достаточно услышал, император, чтобы воздать по заслугам всем, кому посчитаешь нужным, – сказал Ксальмоннатос. – Судьба империи и всего мира в твоих руках.
– Зачем колдун заткнул ему рот? – недоуменно пробормотал Бельфеддор. – Советник мог бы обличить всех заговорщиков.
– Никто не вправе указывать императору на его ошибки, – тихо отозвался Сеттес. – Принято считать, что император никогда не ошибается и потому никогда не меняет своих решений. Именно поэтому он император.
Между тем челн поднялся высоко в небо, где вдруг заклубилось малиновое облако, стремительно увеличиваясь в размерах. Разорвавшийся клочьями малиновый туман обнажил стены и башни величественного замка. Челн вплыл в распахнутые ворота, после чего и облако, и замок растворились в воздухе.
Император оглядел своих подданных, его тяжелый взгляд упал на Октонноса. Советник побледнел и непроизвольно отступил на шаг.
– Ты! – со злобой произнес император.
Советник упал на колени. Но он не успел вымолвить ни слова. Стоявший позади него наследник трона выхватил клинок у одного из гвардейцев и одним ударом снес изменнику голову.
– Этот человек обманул всех нас, повелитель, – произнес Ольматоннатос. – Он не достоин даже того, чтобы умереть в твоей тени.
Император сурово взглянул на своего отпрыска и заметил:
– Ты погорячился, сын мой. Этот изменник мог бы многое нам поведать о своих сообщниках.
– В этом нет нужды, повелитель, – ответил наследник трона. – Окружение советника отлично известно. Мои легионеры сейчас же займутся мятежниками.
– Как показывают последние события, сейчас даже на черный легион нельзя положиться, – произнес император.
Неожиданно Сеттес шагнул вперед и выкрикнул:
– Мой повелитель! Рядом с тобой еще остались люди, верные трону и империи!
Император взглянул на узников.
– Вы трое искали справедливости, – узнал он Сеттеса и его товарищей. – Вам известны имена заговорщиков?
– Некоторые из них, – ответил Сеттес. – Достоверно могу назвать старшего жреца Центрального храма, аристократку Цемею и, да простит меня наследник трона, капитана черного легиона Ксальтанноса.
– Это слишком серьезное обвинение, – заметил один из вельмож.
Но император вскинул руку, заставив его замолчать, и приказал:
– Арестовать и допросить.
Взгляд его скользнул по рядам военачальников и остановился на одном из них – командире пехотного легиона.
– Ты возглавишь конвой, – распорядился император. – Всему черному легиону сложить оружие.
