нервозности и суетливости. Кронго, напротив, яростно орал, поднимал противников на щит, перебрасывал их через себя, бил головой в лицо, а сходясь вплотную, даже рвал зубами. Гиссерий, закинув щит за спину и держа секиру обеими руками, молча отбивал удары и бил сам с такой силой, что щиты врагов разлетались в щепки. Так же молча бились воины из клана белых волков – их плащи стали темно-красными от крови, хлеставшей из рассеченных вен противников.
Боевой клич чернокожих племен и солдат ногарских легионов, яростные крики бьющихся насмерть воинов, вопли раненых, стоны умирающих, рев животных – все смешалось в единый неумолчный вой и гул, повисший над равниной.
Погонщик-акатан поднял своего мастодонта на дыбы, намереваясь обрушить его всей массой на Бельфеддора. Капитан пришпорил своего гиппариона, – Мрак без колебаний устремился вперед. Проскочив под передними лапами мастодонта, Бельфеддор нанес удар по задней, рассекая сухожилия под коленом животного. Глухо ухнув, гигант повалился на бок, подминая своей тушей живых и мертвых воинов противоборствующих армий. Один из ногарских солдат вскочил на шею поверженного зверя и всадил копье в его ухо, пронзив мозг. Тушу умирающего животного со всех сторон облепили воины Тени и Ногары, продолжая неистово истреблять друг друга.
Солнце поднялось над равниной в самый зенит. Защитники побережья уже еле держались на ногах, а Тень посылала в бой все новые и новые силы, не считаясь с потерями. Передвигаться по равнине стало почти невозможно: залитые кровью мертвые тела громоздились под ногами, стесняя движения. Мириады мух слетелись на поживу, облепляя обнаженные внутренности трупов и окровавленные потные тела еще живых бойцов.
«Такого побоища не было даже во время битвы кадангов с ногарами за полночное побережье!» – с мрачным восторгом заметил демон.
– Как ты думаешь, долго ли мы сумеем продержаться? – спросил его Бельфеддор.
«Наши бойцы полны решимости и отваги, – ответил демон. – Но Тень лишила своих воинов страха и усталости. Ты сам знаешь, какая сила движется на нас. Завтра на закате все наши воины будут мертвы.»
Между тем натиск воинов Тени вдруг ослаб. Вдали колыхалось безбрежное море копий и обнаженных клинков, однако когорты врагов не спешили поддержать погибающие передовые отряды.
– Чего они ждут?! – недоуменно выкрикнул Бельфеддор, добивая последних противников.
– Не знаю, капитан, – прохрипел Кронго, вырывая свой клинок из мертвого тела. – Но мне это не нравится.
С крепостной башни протяжно прозвучал сигнальный рог.
– Все за укрепления! – скомандовал Бельфеддор своим бойцам.
Уцелевшие в кровавой рубке воины по всему побережью отступили за частоколы. С высоты седла Бельфеддор окинул взглядом равнину, устланную трупами. Тысячи мертвых тел громоздились друг на друге – возможно, под ними лежали еще живые бойцы, медленно и мучительно умирая от ран без всякой надежды на помощь.
Мрак осторожно ступал по трупам, бойцы Бельфеддора следовали за своим капитаном, отходя к укреплениям, возведенным вокруг города. На глаза Бельфеддору попался старик в окровавленных разодранных одеждах, кровь запеклась в его седых волосах. С отрешенным видом старик стоял на коленях среди мертвых тел. В нем капитан с трудом узнал Тессеннеса, старшину поселения Саммото. Спешившись, Бельфеддор подошел к старику. Капитану не потребовалось ничего спрашивать: среди убитых он сразу узнал Киоттоса. Юноша лежал на спине, заваленный по грудь двумя другими телами. Его немного по-детски удивленный взгляд был устремлен в небо, но уже ничего не видел – на левой ключице чернела глубокая рана от удара секирой.
Тессеннес поднял взгляд на капитана и простонал:
– Почему он? Почему он, а не я? Джунгли забрали у меня детей, теперь Тень отняла внука. Что я скажу его сестре? Почему – он, а не я?
Бельфеддор не нашелся с ответом – лишь тяжело вздохнул. Отыскав взглядом Верлана, он кивком указал ему на старика. Воин обнял старого Тессеннеса за плечи, поднял и повел к крепости.
– Где Кетанга? – спросил Бельфеддор.
– Там, – Гиссерий махнул рукой за спину. – Его больше нет с нами, капитан. Мы потеряли многих.
– Завтра, когда мы все падем, гиены насмерть обожрутся нашими потрохами, – мрачно процедил Кронго сквозь зубы.
– Завтра будет завтра, – произнес Бельфеддор. – Сегодня мы еще живы.
«Не пытайся дать им пустую надежду, – подал голос демон. – Эти парни отлично понимают, что здесь найдут свою смерть.»
«Но и хоронить их заживо я не собираюсь,» – отозвался Бельфеддор.
– Разумно ли мы поступаем? – осторожно спросил молодой воин из поселенцев. – Какой нам смысл погибать здесь?
– Выбрось из головы эти мысли, парень! – свирепо посоветовал Кронго. – Иначе я выброшу твою голову на съедение шакалам!
– Ты видел глаза своих врагов? – спросил Гиссерий молодого воина. – В них пусто. Их души в плену Тени. Хочешь стать таким же?
– Хватит пустых разговоров, – прервал своих товарищей Бельфеддор. – Мы сделали свой выбор и должны стоять до конца. Поторопитесь, парни, сейчас Тень возобновит атаку.
Бельфеддор оказался прав: едва защитники побережья отошли за частоколы, армия Тени вновь пришла в движение. К укреплениям сторонников старой веры гулко и мощно зашагали живые крепости.
– О, боги! – ошеломленно пробормотал один из воинов. – Что это такое? Кто это?
– Сампплы, – ответил Бельфеддор.
Действительно – на укрепления надвигались гигантские ящеры сампплов, древних обитателей далеких полуденных саванн.
– Этих зверюг просто так не свалить, – процедил Кронго сквозь зубы. – Их не остановят ни рвы, ни частоколы.
– Лучники, к бою! – скомандовал Бельфеддор.
Этот приказ повторили своим бойцам командиры легионов по всему побережью. Чернокожие воины племен вновь приготовили пращи. Стрелы и камни обильно посыпались на приближающихся ящеров. Однако закованным в медную броню доспехов сампплам это не причиняло особого вреда, а их толстокожим огромным рептилиям обстрел и вовсе не мог нанести никакого урона.
– Против этих зверюг требуется что-то помощнее, – заметил Гиссерий.
Словно в ответ на его замечание, вновь заработали большие орудия. Огромный камень гулко ударил ящера в грудь. Животное покачнулось, но устояло. Тряхнув головой, рептилия снова шагнула вперед, однако следующий камень, ударив зверя в переднюю лапу, заставил его припасть на колено. Сидевшие на его спине в просторных, сплетенных из ветвей сооружениях сампплы натянули луки. Их длинные стрелы со свистом пробивали щиты и доспехи, поражая защитников побережья.
Длинную шею другого гиганта пронзила стрела палинтона. Ящер мотнул головой, грузно осел на землю, повалился на бок и забил ногами, задыхаясь. Еще один ящер пронзительно взвизгнул, когда его бок опалил выпущенный из катапульты огненный шар жаровни[25], заполненной смолой. Гигант прянул в сторону, толкнув другого ящера с такой силой, что два самппла вылетели из корзины.
Несмотря на жестокий плотный обстрел, рептилии сампплов приблизились к укреплениям, сминая частоколы и защитников города. Вслед за ними в бой вступили всадники, восседающие на менее крупных, но не менее внушительных ящерах, закованных в костяную броню. В своих панцирях, усеянных костяными наростами-шипами, рогатые рептилии выглядели безобразно и устрашающе.
Навстречу всадникам выдвинулись отряды тяжелой кавалерии ногарских легионов. Рептилии валили всадников Ногары вместе с закованными в бронзовую пластинчатую броню гиппарионами, поднимали их на рога. В свою очередь ногарские катафрактарии[26]длинными копьями выбивали сампплов из седел.
Вслед за кавалерией в ряды защитников побережья снова врубилась пехота. Это уже были не
