университета при Центральном храме Отоммосо.
– И ты решил, что именно твои руки подходят для этой цели? – хмуро спросил Бельфеддор.
Атаннасис кивнул.
– Я могу дать спасение этому миру.
– Спасение?! – вскричал Бельфеддор. – О каком спасении ты говоришь, безумец?! Оглядись вокруг! Весь мир в крови! Это от тебя его надо спасать!
– А кто начал проливать эту кровь?! – в свою очередь гневно воскликнул Атаннасис. – Я?! Или, быть может, мои собратья?! – он покачал головой. – Нет, войну развязали все те, кто изо всех сил цепляется за старый мир, прогнивший насквозь и уже давно отживший свое. Во всем новом они видят зло потому, что оно не вписывается в привычный уклад их жизни, и стремятся уничтожить его любой ценой. И ты принял их сторону – решил, что правда за ними. Оглядись сам вокруг! Что вы пытаетесь сохранить? Ногарская цивилизация охватила практически весь свет и тянет его за собой в болото, в котором давно погрязла сама. Грязь, ложь, разврат, вся мерзость, накопленная человечеством за тысячелетия существования, – вот ваш мир!
– А каков твой мир? – спросил Бельфеддор. – Чем он лучше? Что несут людям боги Аддатта? Что даст им Тень?
– Порядок, – жестко ответил Атаннасис. – Каждый человек в отдельности считает себя самостоятельной личностью, но все вместе они бездумное стадо, которое нуждается в твердом управлении.
– Смерть и кровь ты называешь порядком?! – снова вскричал Бельфеддор. – В твоих руках мир станет кладбищем!
– Все было бы не так, если бы не вмешался ты, – с горечью произнес Атаннасис. – Никто не хотел этой войны. Но раз уж все случилось так, как случилось, пусть поляжет большая часть человечества, но остальные будут жить свободно и счастливо.
– О чем ты говоришь? Свобода и счастье в рабстве Тени?
– А разве сейчас вы свободны? Какую свободу вы защищаете? Чем хорош старый мир для тех сотен тысяч рабов, что гнут спину на своих ногарских хозяев? Да и ногары не знают, что такое свобода: они выстроили иерархию, при которой зависят друг от друга. Даже император – тот же раб условностей, которых не может нарушить, тебе это известно. У вас нет свободы, вам нечего защищать. Пойми же, наконец: цивилизация ногаров отжила свое, она должна уйти в прошлое. Она уже ничего не может дать этому миру – только высасывает из него кровь.
– А ты эту кровь просто проливаешь, – мрачно заметил Бельфеддор.
– Ради блага тех, кто выживет, – бесстрастно ответил Атаннасис. – Люди – это всего лишь стадо, а стадом правит страх. Они утратили веру в непогрешимость императорской власти, утратили страх и веру в старых богов. Я дам людям новых богов, новую веру, новый страх. Новый порядок.
– Только люди не хотят бояться, – произнес Бельфеддор. – Нам не нужен страх, и не нужны твои темные боги.
– Темные боги, – с горечью повторил Атаннасис. – Вот он, корень зла, источник всех бед. Нет темных богов, как нет и светлых. Нет вообще никаких богов! Люди придумали их себе по своей слабости. Человеческое стадо по сути своей не может быть свободным: оно всегда ищет себе сильного покровителя. Люди готовы возвеличивать древних существ, у которых мозгов не больше, чем у болотной жабы, только за то, что они сильнее. Духи, демоны, боги – все эти древние обитатели бесконечности не такие, как мы, они могут проникать в другие миры, обладают силой, не подвластной нам, и за это удостаиваются поклонения. Темные, светлые… Они просто – другие. Это мы разделили их на тех, кто благоволит к нам, и тех, кто враждебен. А им нет никакого дела до нас, они живут своей жизнью. Жрецы и маги научились пользоваться их силой, используют толпу как проводник этой силы, но эти твари не становятся богами – они так же смертны, как и мы, просто срок их и живучесть намного больше. Так чего же ради вы вцепились в старых кумиров? Почему так боитесь новых? За ними нет ничего, кроме имени, это всего лишь символ! Тебе ли не знать: ты носишь в сердце одного из них. Странная ирония судьбы – именно он в свое время изменил мир, наделив человечество пороками и развязав кровавую междоусобицу народов, и он же развязал новую войну, изменившую мир.
«Ну, уж до тебя-то мне далеко, паренек!» – огрызнулся демон.
– Зачем все это нужно тебе? – спросил Бельфеддор. – Почему именно ты? Не ты ли утверждал, что от жизни тебе требуется лишь спокойное местечко простого жреца при каком-нибудь малом храме?
– Я был не совсем откровенен с тобой. Впрочем, тогда я еще и сам не подозревал, чем все обернется спустя семь лет. Я не хотел такой крови, не хотел стольких жертв. Страх толпы перед новым породил эту войну.
– Не перекладывай своей вины на плечи толпы, – хмуро посоветовал Бельфеддор. – Кровь этого мира – на тебе. Ты разбудил обитателей Аддатта и поднял Юг против Севера.
– У меня не было выбора, – ответил Атаннасис. – Меня к этому вынудили. В том числе и ты. Я хотел изменить этот мир, изменить в лучшую сторону…
– У тебя это не очень получилось, – с горечью заметил Бельфеддор.
– Мы еще можем все исправить! – горячо воскликнул Атаннасис. – Ты и я! Поддержи меня, и тогда…
– Даже не думай об этом! – оборвал жреца Бельфеддор. – Я не стану продолжать эту войну. Не получишь ты и мою дочь.
– В какой-то мере она обязана мне своим появлением на свет, – заметил Атаннасис. – Ведь наша встреча на Императорской площади не была случайной.
– Ты уже тогда знал, кто я такой? – насторожился Бельфеддор.
– Конечно. У меня были свои цели, когда я знакомил тебя с Цемеей, – я ведь отлично знал, кто родится от вашего союза. Именно я направил тебя в дом Цемеи той ночью. И я дал имя твоей дочери.
– Не жди от меня благодарности за это, – процедил Бельфеддор сквозь зубы.
Он протянул руку к своему клинку, и костяная рукоять привычной тяжестью влетела в ладонь. Направив острие клинка в сторону молодого жреца, Бельфеддор потребовал:
– Уходи!
– Ты не в силах противостоять мне, и ты это знаешь, – отозвался Атаннасис. – Даже у твоего демона нет такой силы, чтобы противиться Тени Аддатта и Сердцу.
– Ты тоже знаешь, что не сможешь пройти дальше, – уверенно заявил Бельфеддор.
«Я бы не рискнул утверждать это столь смело,» – осторожно заметил демон.
Атаннасис поднял голову, устремив взгляд на горную вершину, поднявшую галеру. Затем он перевел взгляд на тело Исинты и подошел к ее каменному ложу. Бельфеддор внимательно следил за всеми действиями жреца, не опуская клинка.
Коснувшись холодной руки девушки, Атаннасис с горечью произнес:
– Из всех жертв этой войны я буду сожалеть лишь о ней.
Он поднял глаза на Бельфеддора.
– Прощай. Наш спор ничем не закончится – ты не в состоянии понять меня. Она могла бы понять, – он многозначительно указал взглядом в сторону нового горного пика, – а ты – нет. Но для меня уже слишком поздно.
Атаннасис покрыл голову капюшоном, тень вновь скрыла его лицо. Запахнув плащ, жрец вернулся на корабль и вместе с судном растворился в тени.
«Надо похоронить бедную девочку, – произнес демон. – Я не хочу оставлять ее так, на поживу стервятникам.»
Бельфеддор тяжело вздохнул, спрятал клинки в ножны и шагнул к телу девушки, но налетевший внезапно ветер ударил его в грудь и остановил. Четыре ветра с разных сторон света сплелись в единый вихрь над телом Исинты. В бушующем урагане Бельфеддор различил полуразмытые фигуры четырех девушек – бессмертных жриц воздушной стихии.
– Оставь ее, Бельфеддор, – властно потребовала белокурая жрица северного ветра. – Мы сами позаботимся о нашей сестре. Ступай наверх, там тебя ждут.
Поднявшаяся пыль слепила глаза, Бельфеддор прикрылся рукой и зажмурился. Так же мгновенно, как и поднялся, ветер утих, оставив Бельфеддора в полном одиночестве.
