Калан терся о резиновые сапоги Тани.
— Если Разбойник здесь, то и Философ должен быть где-то недалеко, — сказал Парыгин. — Да вон он!
Философ лежал в тени сторожевой избушки.
— Почему вы не спите, друзья? — Таня погладила Разбойника по голове.
— Ну, ясно же, почему, — засмеялся Парыгин. — Разбойники всегда промышляли по ночам. У Философа тоже ночная профессия. В древности уважающие себя мудрецы создавали свои философские системы, созерцая звездное небо. Перед нами последние могикане благородных племен…
Таня фыркнула и направилась к домику. Разбойник ковылял за ней.
— Их надо покормить, Таня, — продолжал Парыгин. — В старину женщины питали слабость к благородным разбойникам… А философы, как известно, не от мира сего. Значит, чтобы Философ не отдал богу душу…
Таня засмеялась:
— Они просто жалкие попрошайки и никакие не последние могикане.
Таня зашла в ледник, набрала в ведро рыбы и стала кидать ее в бухту. Философ остался верен себе: с достоинством принял несколько окуньков из рук Парыгина и пошел к воде…
— А теперь спать, спать, — крикнула Таня на каланов и посмотрела на Парыгина. — Прохладно.
Парыгин вошел в сторожевой домик и зажег свечку. Раскладушка у стенки. Стол. Шкаф в углу. Умывальник у дверей. Вот и вся обстановка.
— Сейчас я тебя отогрею, — сказал он, орудуя у железной печки.
Огонь медленно разгорался.
— Садись сюда, — Парыгин придвинул низкий раскладной стул поближе к печке.
Таня села и прислонилась к нему. Он обнял ее.
— Тепло. Я люблю, когда тепло, — сказала она и закрыла глаза.
…Они возвращались в поселок уже на исходе ночи. Луна потускнела.
— До завтра, — сказал он, все еще ке отпуская ее руку. До завтра, Таня…
Они стояли у дверей ее дома.
— Завтра уже наступило, — улыбнулась она. Он поцеловал ее на прощанье и пошел к себе.
— Где ты ночь бродил, Максим? — поинтересовался утром Суровягин.
— С Таней гулял, — ответил Парыгин.
Они проверяли подводные костюмы.
— Все влюбленные на одну колодку, — усмехнулся Суровягин. — Ночь. Луна. Тишина. Хорошо, должно быть, а?
В дверь постучали.
— Да, войдите.
Таня была в спортивном трико — длинноногая, свежая, красивая.
— Здравствуйте! Куда это вы собираетесь?
— Решили плыть к безымянному острову.
— И я с вами.
Парыгин и Суровягин переглянулись.
— Татьяна Григорьевна… — начал Суровягин.
— Двадцать два года Татьяна Григорьевна… Пока здесь распоряжаюсь я. Не делайте кислых мин. Я и без вас могу отправиться на остров.
Все это она выпалила одним духом.
— Таня, пойми, опасно, — мягко сказал Парыгин.
— Я плавала, — она повернулась и пошла к выходу.
— Ну, хорошо, — сдался Парыгин. — Принеси свой костюм. Проверим.
— Это самое я и собираюсь сделать, — невозмутимо произнесла она. — Ты думал, я пошла плакать?
Парыгин и Суровягин рассмеялись.
Через полчаса все трое были на берегу моря. Мика Савельев, пыхтя трубкой, стоял рядом с Парыгиным. Он давно просился в подводное плавание.
— Мой хочет рыба быть. Плавай надо.
— Обязательно поплаваем, Мика Савельевич. Обязательно. Бояться не будешь?
— Бояться нет.
— На днях все устроим…
День был ясный. Ветер небольшой, два-три балла. Парыгин придирчиво осмотрел пловцов.
— Пошли, — сказал он, закрывая шлемофон.
…Вот уже больше полутора часов пловцы находились под водой. Парыгин и Таня плыли рядом. За ними тянулось причудливое ожерелье пузырьков. Суровягин страховал товарищей. Ему было радостно дышать прозрачным воздухом, любоваться чудесными подводными видами. Иной мир. Иные краски. Как это он в училище не увлекся подводным спортом?
Справа показался горный кряж. Суровягин нажал на кнопку-сигнал. Парыгин и Таня одновременно обернулись. Суровягин показал на горы, и, переглянувшись, они поплыли к крутому склону, который уступами уходил в глубину. На каждом уступе обосновалась колония морских звезд. При свете фонарей звезды выглядели очень живописно.
Пловцы повисли над черной пустотой, в которой не видно было ни одной живой души. Хотя бы рыбка проплыла. Парыгин включил гидролокатор. Прибор молчал. Ультразвуки не возвращались.
Сколько же таких черных неизведанных глубин в Тихом океане от Камчатки до Калифорнии и на тысячи километров с севера на юг? Сотни, тысячи… И в каждом — своя жизнь, свои радости и трагедии. Эту пропасть, например, уходящую черт знает в какие глубины, наполняет та же соленая морская вода, что и все другие впадины и бездны, но здесь своя жизнь, загадочная, таинственная…
Миновав пропасть, пловцы очутились над пологим склоном, и опять ярко заискрилась пестрая жизнь…
Парыгин круто взял влево, и через несколько минут подводный горный кряж растаял в синих сумерках.
Прошло еще тридцать минут. По команде Парыгина все всплыли на поверхность. Приливной сулой относил пловцов все дальше в открытый океан. Таня и Суровягин о удивлением и тревогой посмотрели на Парыгина.
«Скверно», — подумал Парыгин. Он знал, как опасен такой сулой для пловца. Неопытный человек, видя, что его уносит в море, пытается плыть обратно к берегу, выбивается из сил и тонет. Будь Парыгин один, он ринулся бы на сулой, но сейчас, когда рядом Таня и Суровягин, он не мог рисковать. Парыгин показал рукой плывем по течению, — нырнул и первым двинулся вперед. Суровягин отчаянно сигналил: «Назад!»
Вот чудак, разве можно назад? Приливной сулой никогда не выходит в открытый океан, а всегда идет вдоль берега или через залив, пока не ударится о противоположный берег или подводный риф; если плыть по течению, то в конце концов тебя всегда вынесет на берег.
Суровягин поравнялся с Парыгиным. «Андрей, не смотри на меня такими дикими глазами. Ты же свой парень». Парыгин делал уверенные гребки вперед. Суровягин схватил его за руку. «Придется всплыть и объясниться. Иного выхода нет», — подумал Парыгин и вдруг уловил отдаленные неясные звуки. Пловцы замедлили движение. Это не был шум проходящего корабля. Когда идет катер или траулер, пловец слышит как бы непрерывное гудение телеграфных проводов. Здесь было иное. Это приливной сулой с ревом бился о рифы.
Теперь пловцов ожидало самое опасное. Сулой может с силой швырнуть человека на камни, а потом будет бесконечно катать безжизненное тело, как пустую бочку, — туда и обратно, туда и обратно…
Парыгин решил предупредить друзей. Он всплыл, открыл шлемофон, знаком приказал Тане и Суровягину сделать то же самое.
— Будем плыть ногами вперед и таким образом попытаемся проскользнуть над рифами, — сказал он. — Главное — не волноваться. Сначала я проведу Таню, потом тебя, Андрей.
