Снова пауза… Лина словно увидела, как задумчиво сдвигаются темные брови Алекса — сможет уговорить? А правда — сможет?
Ты на дороге и пока налегке
Одной ногой на пороге — другой вдалеке
И кто-то гонит тебя туда, в чужие края,
Ты не поверишь, но это я. — словно сам собой зазвучал в ушах голос Алекса. Как тогда… В заливе..
Ты на дороге и жить невтерпёж,
Все время глядя под ноги, далеко не уйдешь.
Так кто подскажет тебе где брод, где полынья…
Ты не поверишь, но это я.
С тобою ангел твоих снов — ты видел меня во сне.
Когда ты молишься без слов, твой голос звучит во мне,
Когда ты чувствуешь любовь, и небо благодаря,
Ты называешь это Бог — нет, это всего лишь я…
Ты на дороге. Эй, не ударь лицом в грязь!
Встречая беды тревоги, встречай их смеясь.
И кто-то даст тебе право петь слез не тая,
Ты не поверишь, но это я.
Лина улыбнулась.
А получилось бы. Получилось бы уговорить. Только вот нельзя, милый. Встанешь между мной и кланом — тебе не жить. Так что…
— А я на что? — вмешался второй голос — все время молчавшего Вадима.
— Что ты хочешь сказать?
— Я с Лешкой пойду. — в низком голосе послышалась улыбка, — Никто не может сказать, что я не умею уговаривать девушек.
— Но…
— Бери-бери, Алекс, он умеет! — поддержала одна из молоденьких ведьмочек.
— О да, стоит только вспомнить, как ты убедил Клан Темный Цвет, что красть детей нехорошо..
— Это которые заимствовали детей, чтоб получать кровь девственников для зелий на юность?
— Ага.
— Помню-помню… Они потом два месяца каялись и Совет Стражей доставали, чтоб им разрешили как-то искупить вину. Бери, Алекс!
— Может, мне и вас взять? — съехидничал юноша. И ошибся. Вдохновленное семейство (младшее поколение) тут же сделало вид, что приняло случайную оговорку за серьезное предложение и принялось дружно собираться. Алекс попробовал сопротивляться, но когда Мила, вмешавшись в перепалку, посоветовала сыну прихватить всю эту компанию, вздохнул и сдался…
Лина замерла.
Ох, не зря старшее поколение отправляет из дома детей. Ожидается серьезный разговор? Ну-ка, ну- ка…
Легкий шум затих, и в подслушке воцарилась тишина…
— Ну и? — наконец прозвучал первый голос — Мил, — Что вы об это скажете?
— Что тут скажешь, Мила, тут… слов нет. Я онемела, когда увидела…
— Да уж. Меньше всего я ожидала увидеть на пороге именно ее. Подумать только, из всех девушек мира — феникс… И к тому же…
Что «к тому же», услышать не удалось — подслушка все-таки разрядилась. Ах, не вовремя… но и так было ясно — знает семья Соловьевых о фениксах. Знает… Что ж, так тому и быть.
Домой Лина не пошла. И в клан тоже не пошла…
Не сейчас, не сейчас.
Не видеть мать, не видеть бабушку… никого, никого… Ледяная купель в ее будущем все-таки будет, и этого, кажется, не избежать. Убивать Алекса она не будет. Ни за что не будет. Значит, так тому и быть. Но приближать собственное невеселое будущее — нет уж.
Она шла по ночному Севастополю, бесцельно пересекая улицу за улицей, слушая то аккорд музыки, прорвавшийся из окна ночного кафе, то шум машин на улице, похожий на звуки какой-то необычной реки, то голоса прохожих…
— Ты ведь со мной? Лена…
— Милый…
— Эдик, прихвати из машины детское кресло!
— Да, дорогая…
— А я ему и говорю — мол, так и так, господин Стрельцов, мы с вашей дочерью собираемся пожениться…
— А он что?
Шумный город двигался, волновался, говорил, дышал вокруг одинокой — девушки-феникс, то щедро бросая под ноги роскошь рекламных огней, то завлекая тишиной и темнотой. Витрина ювелирного брызнула светом, сыпанула искрами, отразив Лину в роскошном уборе из ожерелья, серег и браслета… Девушка с невеселой улыбкой качнула головой, и картинка сменилась — вместо тяжелых и броских украшений на девушке-отражении замерцала рубиновая брошь, а в пышных волосах призывно сверкнула изящная диадема…
Пару секунд — и новая картинка, уже с колечками..
Девушка молча смотрела на сменяющиеся отражения, пока мудрая компьютерная программа не поняла, что клиент не собирается входить. Картинка разочарованно погасла, напоследок успев предложить пятнадцатипроцентную скидку..
И снова улицы… скверы… площади… мерцающие огнями… оживленно-шумные… светлые, как днем… тихие и спящие…
Улицы стелились под ноги неостывшим пока асфальтом… разбегались узором брусчатки… встречали плеском фонтанов… У нового фонтана «Райская птица» Лина остановилась, задумчиво окунула руку в кипящую светом золотую воду. Плеснула волна, вскинулась огнистыми струйками-перьями рукотворная птица…В плеск струй мягко вкрался гитарный перезвон, и целая стая мерцающе-золотых огоньков сорвалась с огнистого чуда, закружила цепочками, сплелась в облачко…
Красота какая…
Светотехника, новое слово в архитектуре. Пока вот такая, редкие образцы. Но уже пробуют, испытывают, интересуются…
Чего только не выдумывали люди, вдохновленные новым чудом науки — граффити и то оказались заброшенными. Возможность увязать свет и музыку увлекала многих. А рекламщики с ума сходили.
Лина поймала на ладонь пушистый золотой огонек — стилизованное перышко Жар-птицы. Нежный, невесомый, обманчиво-живой огонек…
Покачала на ладони…
От него исходило едва заметное, на грани ощущения, тепло. Вообще птица здорово напоминала феникса. Оранжево-алое, огнисто-золотое, беспокойно переливающееся пламя в облике птицы. Просто не верится, что это вода.
Поколебавшись, девушка присела на низкий бортик. Подобрала ноги, обняла колени, и замерла,
