Эдик хмыкнул.
— Как знаешь, — равнодушно сказал Серый. И, помолчав, веско добавил: — Останешься без ягоды, вот и все.
Он был прав, как всегда. Моя надежда дрыгнула левой ногой и издохла, предоставив мне одной получать сомнительное удовольствие от выбора дальнейших действий. Я раздраженно передернула плечами и решительно зашагала вперед. Серый догнал меня, улыбнулся.
— Ты разумна, Диночка.
Самый крутой его комплимент.
— Я это уже слышала, и не однажды, Сержик.
Грязь под ногами, именуемая полем, наконец-то закончилась. Начинался лес. Почва стала привычно упругой. Серж теперь шел впереди. Я давно заметила, с какой легкостью наши сверстники уступают ему лидерство. Он прокладывал дорогу сквозь бурые заросли папоротника и крапивы. За ним гуськом, стараясь не отстать, тянулись я, Машка, Лера, Эдик. Дождь здесь почти не чувствовался. Я смотрела в спину своему будущему мужу и придумывала планы мщения, один чудеснее другого. Я занималась этим все последние восемнадцать лет нашего знакомства. По сути, в его обществе мне только это и оставалось. Я абсолютно точно знала, что ни один из них не решусь осуществить. В гневе Серый бывает страшен. Я имела счастливую возможность узнать это из первых рук. Счастливую, потому что в тот момент в центре его внимания находилась не я.
Постепенно деревья вокруг начинали редеть.
— Осторожнее, — бросил Серж, не оборачиваясь. — Болота…
Без него мы бы, конечно, этого не поняли.
Появились и быстро закончились заросли молодых, и потому чрезвычайно болтливых, дубков: за какие-нибудь четверть часа мы успели выслушать все лесные новости и сплетни. Мама утверждает, что деревья на самом деле должны быть другими — молчаливыми, с высокими стволами и ветвями, усыпанными какими-то «зелеными листочками». Не знаю, не видела. Ни того, ни другого. У нас такое не растет. Да оно и к лучшему — тут своих проблем выше макушки, не хватало еще с «листочками» разбираться.
Ноги стали увязать по щиколотку. Я старалась наступать только на следы Серого, потому что болота — не шутка и неизвестно, кто в этой трясине водится. Оттяпает полноги, и дело с концом. Естественно, стоило подобной мысли забрести мне в голову, как за спиной раздался возглас Машки:
— Ой! Ой-ой-ой!
Мы с Серым развернулись, почти одновременно. Машка замерла в двух-трех шагах от меня в странной позе, наклонив голову и нетерпеливо шаря руками за спиной.
— Что случилось? — подскочил замыкавший наш маленький отряд Эдик.
— Не знаю, то ли укусил кто, то ли просто кольнуло, — словно оправдываясь, объясняла Машка.
— Зачем же так орать? — заметила я немного раздраженней, чем хотела.
— Так больно же…
— Идти можешь? — спросил Серый.
— Наверное…
Серый раздраженно нахмурился. Правый глаз из карего превратился в черный. Я знала, что он чертовски осторожен, особенно, когда не один. Если кому-то плохо, рисковать не станет, повернет назад. С другой стороны, он терпеть не может неожиданностей, отвлекающих от намеченной цели.
— Эдька, глянь, что у нее со спиной?
Эдик медленно провел руками вдоль тела сестры. Он умел чувствовать и лечить чужую боль. «Цены нет такому соседу», — говорит мама. Это точно. Цены нет. Эдик был очень похож на Серого, недаром они друзья. Таких оценить просто невозможно.
Кстати, моя бабушка никогда у Эдика не лечилась, предпочитая собственные проверенные методы.
— Горячо, дурак. — Машка дернулась и тут же получила подзатыльник, судя по звуку, не очень-то серьезный, но все же заставивший ее замолчать.
— Будешь огрызаться, отправлю домой одну, — предупредил Эдик — Ничего у нее нет, Серый. Крыло неудачно сложила, вот нерв где-то и защемило. Говорил ведь ей — не одевай мешок, возьми корзинку, бестолковая! Кто его теперь понесет? Я?
Машка не ответила, обиженно отвернулась и принялась перестегивать ремни на мешке, чтобы удобнее было нести на плече. У нее на спине есть два маленьких пушистых крыла. Машка их под одеждой прячет. Говорит, мерзнут сильно, несмотря на перья. И зудят. Растут, значит. «Как у ангела», — говорит мама. Летать наш «ангел» пока еще не научился, но, по-моему, это знаменательное событие уже не за горами.
Мы двинулись дальше.
Петляющий путь, которым вел нас Серый, вызывал у меня беспокойство.
— Я не знаю этих мест, Сержик, — в конце концов сказала я.
— Ну и что? — пожал он плечами, не оборачиваясь. — Ты много чего не знаешь.
— Это факт. И все-таки куда мы идем? Ты, часом, не заблудился?
— Не бойся. Я здесь прекрасно ориентируюсь.
Я не помню ни одной ситуации, в которой Серый растерял бы свою уверенность.
— Почему-то я знала, что ты так скажешь.
— Если знала, зачем спрашивала?
— Хотела удостовериться, что в мире есть нечто вечное.
Мой сарказм, естественно, не достиг цели. Серый умел игнорировать окружающих, но терпеть не мог, когда игнорировали его.
У любой дороги имеется начало и конец. Наша заканчивалась в центре огромной поляны, залитой солнечным светом. Такой яркий свет я видела только два раза в год, в дни солнцестояния.
— Где мы? — спросила Лера, нервно оглядываясь.
— Непохоже, что здесь растет ягода, — задумчиво проговорила Машка. Она скинула на землю мешок и растирала уставшее плечо.
— Это — наша с Серым тайна, — раздался из-за моей спины голос Эдика. — Раз уж мы собираемся жить вместе, мы подумали, что должны с вами чем-нибудь поделиться.
— Интересно, а при чем здесь, в таком случае, Машка? — пробормотала я себе под нос. — Или вы собираетесь жить и с ней тоже?
Никто не обратил на меня внимания.
— Чем-нибудь? — переспросила Лера. — Это как понимать?
— Ну-у… — замялся Эдик, глянул на меня. — Мы просто хотим, чтобы вы поняли, что мы вам доверяем. Ведь это — тайна. Настоящая тайна, которую в общине никто знать не должен.
— В таком случае, вернемся к началу. Где мы? — повторила Лера.
— В Сердце болот, — ответил Серж очень тихо, но отчетливо, так, что мы услышали каждое слово.
3
— Не может быть! — ахнула Машка
— Не кричи, — поморщился Сержик. — Они не любят шума.
— Они?
— Ну… болота… Они немножко живые.
— Только немножко? — съязвила я. Окружающий мир мне не нравился, он вызывал чувство
