В два длинных прыжка я преодолел расстояние, отделявшее меня от двери, мощным ударом ноги распахнул ее и ввалился в квартиру, быстро поводя из стороны в сторону зажатым в руках пистолетом.
В комнате все носило следы потасовки. На полу валялись книги, сброшенные с повисшей на одном гвозде полки. Зеркало было разбито. Кресло лежало на боку. Я прислушался. Из ванной доносился еле слышный звук воды, падающей из крана. Я подкрался к ванной и толчком ноги открыл дверь. Рывком отдернул полиэтиленовую занавеску. Ванна была пуста. Я прошел на кухню, уже понимая, что там тоже никого нет.
Лена исчезла.
Я поставил пистолет на предохранитель и засунул его в кобуру. Закрыл входную дверь и вернулся в комнату. И только тогда увидел стоящий ровно посреди пустого журнального столика телефон. Под трубку телефона был засунут листок бумаги.
Я поднес листок к глазам. На нем были написаны две фразы: 'Твоя дочка у нас. Приезжай и привози'.
Держа в руках лист, я медленно опустился на диван.
Так. Дочка. Что еще она им наплела? Впрочем, на войне, как на войне.
Я скомкал лист. Пододвинул к себе телефонный аппарат. Снял трубку и набрал по памяти знакомый с незапамятных времен номер телефона. Я не сомневался, что получу то, что мне сейчас было нужно.
Я остановил джипер, не доезжая пары метров до высокой ограды из тонкой сетки, выкрашенной в белый цвет и спрыгнул на землю. Охранники меня уже поджидали. Этих мордоворотов я прежде не видел. Оба настороженно смотрели на меня. Тот, что пониже, зажал в правой руке висевший на ремне через плечо укороченный АК-74, второй, повыше – ТТ. Оружие было направлено, естественно, на меня. Низенький левой рукой придерживал за ошейник злобно скалившуюся псину.
Я послушно поднял руки. Капли дождя затекали за шиворот. Высокий быстро и вполне профессионально меня обыскал. Левой рукой вытащил из кобуры моего 'макарова', сунул к себе в карман и мотнул пистолетом в сторону 'джипа'. Низенький охранник что-то быстро сказал в 'уоки-токи'. Я сел за руль, высокий пристроился за мной на заднем сиденье. Ворота раскрылись и я на небольшой скорости повел машину к дому, все время ощущая затылком прикосновение холодного пистолетного дула.
Мы подъехали к парадному крыльцу, и я заглушил двигатель. Но машину я поставил не боком к ступеням лестницы, а носом в сторону ворот. Мой молчаливый сопровождающий ткнул меня в спину пистолетом. Вылезая, я оставил ключи в замке зажигания и дверцу до конца не закрыл. Болван ничего не заметил. А может быть, уже мысленно меня похоронил. В дверях дома стоял еще один громила с мерзкой, словно рог, шишкой на лбу. Старый знакомец: он был из личной охраны Антона. АК-47 выглядел игрушечным в его лапах. Мой охранник передал меня шишкастому громиле и остался стоять на ступенях. А громила молча пропустил меня вперед, в вестибюль, через открытые стеклянные двери и пошел следом за мной в дом. Шел он неграмотно, всего лишь в паре шагов от меня, и мне не составило бы особого труда его обезоружить и прикончить на месте. Но поднимать шум пока что не входило в мои планы. Через вторые стеклянные двери он провел меня в необозримую гостиную, стены которой от пола до потолка были отделаны резными деревянными панелями. Сам же с 'калашниковым' наизготовку остановился за моей спиной, в метре от меня, чуть сбоку. Я видел это в огромном зеркале, висевшем на противоположной стене.
Я сделал пару шагов, остановился. И увидел тех, кого и ожидал увидеть: Антона, блондинчика Женю, неизменного Рыжего и еще одного моего старого приятеля – с ушами, похожими на капустные листья. Рыжий держал в руках многозарядный 'винчестер', а лопоухий – американский армейский 'кольт' 45-го калибра. У Антона и Жени оружия не было видно. На первый взгляд. Значит, всего их семеро, включая шишкастого, парня с ТТ на крыльце и второго охранника у ворот. Не исключено, правда, что в доме еще есть люди.
У Жени на морде красовались свежие глубокие царапины, кое-как заклеенные пластырем. Я сразу догадался о их происхождении и невольно ухмыльнулся, несмотря на всю серьезность ситуации.
Антон сидел шагах в десяти от меня на широком кожаном диване, стоящем посреди гостиной. Перед Антоном на низким антикварном столике поблескивала большая хрустальная пепельница. Женя, лопоухий и Рыжий стояли чуть позади Антона, по бокам дивана. Из меблировки в гостиной были еще кресла, несколько вычурных подставок с вазами, застекленные шкафы и шкафчики с коллекцией китайского фарфора и бронзы, и декоративные деревца в кадках резного темного дерева. Все это я охватил одним взглядом.
– Ну, вот, видишь, – радостно сказал Антон блондину. – А ты говорил, что он ни за что не приедет! Саша у нас гуманист. Здравствуй, Саша.
– Где она? – спросил я.
– Саша, мне твоя барышня совершенно ни к чему. Но золото, Саша. Сначала – золото.
– Сначала – девочку в мою машину.
Антон и секунды не колебался.
– Хорошо.
Антон кивнул Жене. Женя выскочил в боковую дверь.
А чего тут колебаться? Понятно, что Антон заранее все продумал и был готов выполнить любые мои требования, в разумных пределах, разумеется, лишь бы вернуть золото. После этого он, возможно, сделает вид, что отпускает нас с миром. Конечно же, дальше ворот мы не доедем. А скорее всего, вообще никуда не поедем, нас прикончат прямо здесь. Но сейчас мне было важно, чтобы Лена очутилась в 'джипе'. Тогда у меня появится реальный шанс. Я дико рисковал, но другого выхода у меня не было. Антон достал тонкую сигару из золотого портсигара. Повертел ее в пальцах. Неторопливо закурил. Мы молчали. Говорить было пока не о чем. Откуда-то сбоку, судя по всему, из соседней комнаты еле слышно доносилась музыка. Чайковский, 'Лебединое озеро'.
– Вон твоя барышня, – сказал Антон.
Я повернулся. Женя ввел Лену в гостиную, подталкивая сзади. Она шла, как-то деревянно переставляя ноги, судорожно сжав кулаки на груди. Она была в джинсах и моей клетчатой рубашке. Спутанные пряди волос падали на глаза. Женя подвел ее ко мне и зло толкнул в спину. Лена покачнулась, я подхватил ее. Притянул к себе и заглянул в лицо. Лена каким-то пустым взглядом посмотрела на меня – ни страха, ни удивления. Ничего. Я взял ее за запястья, раздвинул руки со сжатыми в кулаки пальцами. Незастегнутая рубашка распахнулась. Грудь и живот у нее были в кровоподтеках и длинных ссадинах. Между грудей сверкнул маленький серебряный крестик на тонкой цепочке.
Я почувствовал, как внутри у меня все начинает заледеневать, и кончики пальцев мгновенно онемели. Это было знакомое ощущение – такое у меня всегда начиналось за несколько минут перед атакой.
– Ну? Где золото? – спросил Антон.
– Лена, ты меня слышишь? – спросил я ее, не обращая внимания на слова Антона.
В глазах ее медленно проявилось узнавание.
– Ты меня слышишь?
Она с трудом кивнула. Я наклонился к ней поближе и стал очень тихо, чтобы они не услышали, и размеренно говорить:
– Иди в машину. Там, у входа стоит мой 'джип'. Садись в него. Обязательно на заднее сиденье. Ты все поняла?
– Да, – еле слышно прошептала она.
Я поцеловал ее в холодную щеку и легко подтолкнул к открытой стеклянной двери. Мне было видно, как она добрела до выхода из дома и неуклюже забралась в джип. Я дождался, пока она закроет дверь и повернулся к Антону.
– Ну, вот видишь, я свое слово сдержал. Теперь дело за тобой, – сказал Антон. – Золото?
– В моей машине. В багажнике, под брезентом.
Антон мотнул головой и Женя выбежал из гостиной.
– Упрямая у тебя подружка, невоспитанная. И злая, – усмехнулся Антон. – Но ничего, мы с ней справились… Знаешь, даже жалко, что она не твоя дочка.
И добавил:
– А ты, Саша, все-таки неисправимый гуманист. А ведь вроде как воевал, людей убивал. Дочка…
