Возвращенье на родину

венец, багряницею кроют сутулые плечи; — и — устилают торжественно путь мой одеждами:

— «Радуйся: Я!»

Так: едва начинаю я с толпами верноподданных странствие по раскинутым странам вселенной, цари посещаемых стран мне бросают под ноги венцы, кроют с пением место за трапезой мира; и — устилают торжественно путь мой одеждами:

— «Радуйся: Я!..»

Сочетанье электронных сознаний в сознание атома —

— «Я!» —

— Сочетанье атомных ее знаний в сознанье молекулы —

— «Я!» —

— Сочетанье молекулярных сознаний в сознание клеточки: —

— «Я!» —

Сочетанье сознания клеточек в сознавание ткани есть: —

— «Я!» —

Сочетанье сознания тканей в сознание организма есть —

— «Я»… — По ступеням сознания — электронной, атомной, молекулярной и клеточной; далее по ступеням сознания тканей и органов: восприятий, чувств, волений, мыслей, — иду, как по лестнице, устланной красными тканями крови — к священному трону: высоко, высоко, над бездной сознаний моих —

— над моим подсознаньем —

— стою на Престоле моем; бездны «Я» перекрещены в «Я».

— «Я семь Я!»

. . . . .

Есть в развитии потрясающий миг, когда «Я» сознает себя Господом мира: над бездною яйностей кротко простерши пречистые руки «Я» сходит по красным ступеням, даруя себя в нем кишащему миру: —

— Сойдя со ступени высокого трона вселенной, дарует венцы всесветлейшего «Я» оно избранным, их нарицая:

— «Иоанн!»

— «Петр!»

— «Лука!»

— «Марк!»

— «Иуда!» —

— И органы тела теперь — все двенадцать! — суть:

— «Я»

— И, сойдя на вторую ступень чрез посредство двенадцати Царств, чрез апостолов «Я», всесветлейше дарует всем градам вселенной —

— «Я!» —

— Дальше: спукаясь на третью ступень, «Я» дарует себя всем кишащим в «Я» клеточкам, — «Я, я, я, я!»

«Я» дарует себя в каждой клеточке толпам молекул:

— «Я, я, я, я, я!» —

— А на пятой ступени дарует себя «Я» вселенным роящихся атомов:

— «Я, я, я, я!»

Все — свободны: Трон — ум мой — стоит опустевшим; все — царственны: в Иерусалиме творимого тела:

— «Я, я, я, я, я, я, я, я, я», прогудело по мощным вселенным: —

— Иуда меня предает!

. . . . .

Мне — быть распятым страшной ватагою; и — повторить для свободы творимого мира то самое, что уже совершилось то — путь Чела Века! На этом пути посвящения в «Я» — добровольно покинувши Ум (или храм — под Челом), опускаются по ступеням с Ума, т. е., - сходят с Ума в ад глухих подсознаний, чтоб вывести из мрачнеющих пастей глухого подземного ада огромные толпы чудовищ — в Свет Умный; то — ужас; то — искус: остаться на век с-ума-сшедшим!

Схожденье с Ума — нисхождение голубя «Я» на безумное; с-ума-сшедшие озаряют низринутым «Я» — подсознания мраки; своим золотым фонарем озаряют пути допотопным чудовищам; вочудовищнившись, — открывают возможности вочеловечиться птеродактилям, реящим в нас: то — бациллы сознания. —

— Светочем «Я» просветится бацилла!

. . . . .

Но — чувствовать «Я» царем мира, и в то же мгновение чувствовать мирового Царя — распинаемым в собственном теле ватагою диких бацилл, умирающим в яростях тела; услышать крик ярости:

— «О!» —

— «Распните!» —

— «Распните!»

— «Распните!» —

— Какой это ужас: —

— происходящее внутри жизни сознания кажется происходящим во мне: вот проходит почтенного вида прохожий; и — на тебя указует перстом; это — все происходит внутри, — в твоем теле (среди перепутий артерий влекут тебя в сердце твое, указуют перстами!); прохожий почтенного вида перстом указует на вывеску; перемещенье сознания заставляет тебя стать пред ним, скрестив руки; а указующий жест отдается в сознании жестом Пилата; и —

— «Ecce Homo!» —

— звучит; и тебе начинают мерещиться образы; бичевания, заушения, облечения в багряницу, распятия: и — положенья во гроб.

. . . . .

Сумасшедший

. . . . .

Здесь, отсюда когда-то я был вознесен, а усталое тело мое они долго водили лотом: по Берлину и Лейпцигу; но сначала оно пронеслось в Христианию мимо льдами покрытых оглав: зеленисто-лазурных громад: — мимо домиков Гетеборга и Мальмэ потом пронеслось мое тело; и тело взрывалось, ломимое Духом; и светы, меня осенявшие, сопровождалися ощущением режущего удара: от темени к сердцу; и — екало сердце; и — схватывал страх, что, вот, тело не выдержит; непоправимое совершится для тела; —

— я чувствовал, что — не готов: неизбежно меня ожидающий акт отразится на теле моем операцией; приподымалась задача: уметь овладеть: изнутри — ясномыслием; и извне — ясной вспышкой; —

— телесные тяжести нападали; и — страх пробуждался; и полюбившее Существо, помогавшее мне, — приподымалось, снималось, слетало с меня, оставляя в ущелиях плоти; томительный холод бесстрастья высасывал мысли — под ложечку; там начиналось кишенье змеевых, свивавшихся масс; —

— в это время писали в газетах из Бергена, что рыболовная шхуна разбилась: у Бергена! Не рыболовная шхуна разбилась, а — тело мое: «Я» — сошло в нем с ума: —

— то вскричала грядущим душа: и — теперь исполнялось грядущее; я, погибающий, в диких ватагах, в себе, — из себя самого простирал онемевшие руки.

Освещаю свой путь; из туманов вечерних стучу в окна хижин:

— «Не видели ль вы?»