доложу управляющему.
Иськин отец не ругался, не спорил. Среди общей тишины он вынул деньги. Три потрепанных рубля перешли в черные от угля и масла руки кузнеца Гультяева.
Представление кончилось. Толпа нехотя разошлась по своим делам. Площадка опустела. Роман видел, как Иськин отец печально глядел вслед ушедшим, потом повернулся к сыну, но не ударил, не обругал его, а, улыбнувшись, что-то сказал, утешая, и, потрепав по плечу, ушел.
Роману стало еще тяжелее. В смятении поплелся он вслед за ребятами. Что-то было непонятно, неясно. Ребята, развалившись на траве, обсуждали случившееся. В стороне сидели мастеровые. Пошабашив, они завтракали. По кругу мелькала бутылка. Совсем пьяный Шкалик что-то рассказывал им, а все хохотали. В это время во двор въехала тележка мороженщика. Первым вскочил Васька.
— Кто за мороженым? — крикнул он и побежал. За ним сорвался Степка. Через минуту они вернулись. Васька шел впереди, с наслаждением облизывая края вафли, а за ним плелся Степка и скулил:
— Дай пятак.
— Фига! — последовал короткий ответ. Степка надулся и сел в стороне. С площадки донесся призывный крик торговца:
— Моро-о-жено!
Степка вскочил и в третий раз упрямо спросил:
— Даешь пятак?
— За что тебе? — облизывая пальцы, спросил Васька.
— А за то.
— Не дам.
— Не дашь?
— Нет.
Степка покраснел, растерянно заморгал и внезапно выпалил:
— А я скажу, кто клещи упер…
Мальчишки испуганно вздрогнули. Мастеровые перестали смеяться. Все глядели на Степку. Роман подскочил к нему.
— Кто? — крикнул он.
— Кто украл, говори! — загалдели ребята. Степка засмеялся, потом вдруг ткнул пальцем в покрасневшего Ваську.
— Он и Шкалик; Шкалик спер, а Васька продал, сам видел.
Из-за угла вышел Иська, помахивая палкой. Было ясно, что он слышал последние слова. Мастеровые с любопытством поглядывали то на него, то на Шкалика.
Роман, красный от злобы и стыда, подбежал к Иське.
— Шкалик это! — крикнул он.
Иська словно не слышал. Он медленно шел к мастеровым. Шкалик беспокойно заерзал, потом засмеялся, стараясь скрыть смущение, и беспокойно смотрел на Иську. А тот подошел к Шкалику почти вплотную, остановился и взмахнул палкой.
От неожиданности Шкалик опрокинулся и заорал. Иська исступленно колотил его палкой.
Но вот Шкалик, оправившись, вскочил на ноги. На его лице горела багровая полоса от удара.
— Драться? — заревел он, сжимая кулаки. Вырвав у Иськи палку, Шкалик замахнулся.
Роман вздрогнул и кинулся на шею Шкалику.
— Выручай! — завопил он, повиснув на шее парня.
— Бей его! — дружно закричали ребята и все разом навалились на врага.
Мастеровые захохотали. Копошащийся клубок грохнулся на землю. Взлетали руки, болтались ноги, потом, как по сигналу, все рассыпались, оставив на земле избитого пьяного Шкалика.
ЖИЛЕЦ СО СКРИПКОЙ
КОРЕНЬ УЧЕНИЯ
По-прежнему ребята ходили в собор на беседы. Изнывали от тоски, слушая проповеди священника, потом на квартире у наставницы до одурения долбили азбуку.
Несмотря на все старания десятницы, учение двигалось туго. Девочки еще кое-как занимались, мальчишкам же грамота не давалась. С трудом зазубрили азбуку и на этом успокоились. Тупо просиживали вечера, и лишь изредка кто-нибудь, подняв от учебника осоловелые глаза, тоскливо говорил:
— И чего зря мучает?
Ребята потихоньку начали мстить десятнице, портили мебель, сдирая лак и пропарывая гвоздями мягкие стулья.
Роману тоже мучительно было сидеть в душной комнате и зубрить приевшиеся «еры», в то время как за окном гремела улица, родная пыльная улица. Сияло солнце, а на окраине, за кладбищем, счастливцы, не попавшие в христолюбивое общество, весело ныряли в мутной речонке Воняловке.
Вероятно, Роман не скоро бы научился грамоте, не попадись ему Колькин сундучок.
В квартире не было ни души. От скуки Роман ловил тараканов. За тараканом он полез под кровать и тут увидел Колькин сундук.
Сперва потрогал его, потом выдвинул из-под кровати и открыл крышку. Никаких необыкновенных вещей там не было. Лежали книги. Роман взял одну книжку и стал разглядывать картинку на обложке. На рисунке мужчина в коричневом кителе кидал бомбу в толпу оборванцев. Роман взял другую книжку, потом третью. Револьверы, кровь, кинжалы и трупы замелькали перед глазами.
Когда пришел Колька, Роман все еще сидел на полу, а вокруг него лежали горы книжек.
Колька разорался. Дал подзатыльника Роману и поспешно стал пихать книги в сундучок.
— Рано такие книжки читать. Прежде грамоте научись, — сказал он, успокоившись.
В этот вечер надо было идти на урок.
— Знаешь что, — сказал Женька Роману, мы решили прогулять. Ты пойдешь за нами на Лоцманку за кокосом?
Роману очень хотелось идти на Лоцманку, но он покачал головой.
— Нет? — закричал Женька. — Струсил?
— Не струсил, а надо учиться, — сказал Роман.
И не пошел.
С этого дня переменился Роман. На уроках у десятницы все ребята дурачились, а он прилежно занимался. Прямо загадочное событие. Ребята все ногти изгрызли от злости, глядя на Романа, а он как будто не замечал ничего. Зубрит и зубрит азбуку, и уже девчонок догнал, и уже обогнал, и дальше напирает на слоги.
Сначала ребята думали, что Роман шутит, но когда увидели, что упорство не пропадает, все переполошились. Стали следить. Открыли, что Роман не только сам учится, но еще обучает Иську. Слежка установила, что каждый день Роман и Иська встречаются на пустыре. Роман приходил с букварем. Развалившись на лопухах, они твердили склады.
Тогда ребята решили устроить облаву.
Однажды, заметив Иську и Романа на пустыре, ребята окружили их и засели в лопухах.
Роман и Иська лежали на траве. Иська неуверенно, по складам читал:
— Ко-рень уче-ния горек, а…
— Плод… плод, понимаешь… Пы-лы-од, — старательно подсказывал Роман.
— А плод его сла-док.
— Сладок, правильно.
Роман и Иська так увлеклись, что совсем не замечали ни подозрительно качающейся травы, ни шороха вокруг.
— Попались! — заревели ребята, выбегая из лопушатника.
— Вам что? — спросил Роман, вскакивая и сжимая кулаки.
— А вот что! — сказал Серега — Почему от товарищей бегаете?
— Мы учимся.
— А зачем?
— А так.
