– Галя, в квартире двадцать градусов – можете сами посмотреть, вон градусник. Это не холодно даже для грудного ребенка или инвалида.
«Интересно, надолго меня хватит? Но больно забавно увидеть финал этой комедии».
Липа вдруг перестала бояться, что Галя наложит на себя руки, а та все-таки доплелась до кухни и тяжко опустилась на облюбованное место.
– Чего вам предложить? – поинтересовалась Липа.
Галя только помотала головой.
– Нет, ну все-таки… Есть же у вас какие-то предпочтения.
Галя опять помотала головой, только чуть интенсивнее.
– Вы бы что-нибудь рассказали о себе, Галя. А то как-то неловко получается – вы вроде как у меня в гостях, а я о вас ничего не знаю. А? Сколько вам лет, где учитесь, работаете?… С чем связано ваше теперешнее состояние… Вы ведь за помощью пришли, не так ли? А как я смогу вам помочь, если даже не представляю, что у вас за проблемы?
– Мне девятнадцать лет, и я не хочу жить.
Галя подняла на Липу мутные глаза, и той сделалось стыдно за то, что она вообще родилась на свет и посейчас живет без какого-нибудь жуткого диагноза – от которого не выздоравливают и не умирают.
– То есть, если я правильно поняла, у вас модное заболевание по имени «депрессия»?
– О, если бы! – снисходительно улыбнулась Галя, вяло помешивая чай. – Нет, нет… Я бы хоть сейчас могла пойти на дискотеку, в сумасшедший этот карнавальный шум и блеск, и никто не заподозрил бы в озорной, лихо отплясывающей девчонке самое несчастное существо во Вселенной… Нет, нет, все далеко не так.
– А как? – продолжала Липа систематически препарировать гостью – надо же было получить хоть что- то взамен бесплатной кормежки?
– Вы не поймете… нет, никогда. Это может понять только тот, кто сам переживал подобное.
«А это разве возможно пережить в принципе?» – хотела спросить Липа, но промолчала – не то ее гостья, пожалуй, побежит бросаться с балкона.
– Какую помощь вы рассчитываете получить? Ну, если не у меня, так в другом месте?
– Мне нужен тот, кто искренне полюбит меня. – Галя прикрыла глаза и закачалась, но уже из стороны в сторону – будто завела прощальную песнь индийской вдовы перед восхождением на погребальный костер. – Поймет меня и поможет достойно уйти из жизни…
«Ага… Требуется добровольный палач. Опыт работы по усыплению животных приветствуется».
– …Будет держать меня за руку, пока я буду медленно засыпать, погружаясь в небытие…
– Так, Галя! – Липа резко поставила на стол кружку. Галя вздрогнула, распахнула глаза и ошалело уставилась на Липу. – Слушайте внимательно, что я вам скажу. Вы – просто избалованная, гнусная капризуля и бездельница, по которой плачет-рыдает отцовский ремень!
– Ка-как вы со мной разговариваете?! – Галя начала подниматься из-за стола, как кобра из корзинки на звук дудочки. – Я нуждаюсь в понимании, любви, заботе, а вы!..
– Да в порке хорошей ты нуждаешься, зануда хренова! – сорвалась с каталок Липа. – Иди вон улицы убирать за шесть тысяч в месяц, бездельница! Сразу вкус к жизни обретешь!
– Да вы… вы…
– Я почти вдвое тебя старше, а слава богу, в жизненном тонусе не ущербна!
– Да разве вы знаете, что такое жизнь! – гордо потрясла начесаной головой Галя.
– Знаю не знаю, а на диване тюленем сутками не лежу! И умываться под конвоем меня никто не водит! Так… – Липа тоже встала. – Осуществлять самодеятельную эвтаназию в своей квартире я не намерена, а ничего другого, как я поняла, вам не требуется. Так что я не нахожу веских причин для вашего дальнейшего здесь пребывания.
– Вы… вы меня… вы-го-ня-е-те? – с суеверным ужасом глядя на Липу, произнесла Галя.
Взгляд ее говорил: «Да откуда же такие изверги на свете-то?»
– Да, я вас выгоняю. То, чего вы хотите, у меня нет. Смертельные инъекции я делать не обучена, и в один прекрасный момент найти вас висящей на моей люстре и потом долго и нудно оправдываться в милиции мне тоже не в жилу. Вы поели?
– Да это разве еда? – презрительно усмехнулась Галя.
– Вот, тем более… Содержать постороннего человека мне сейчас не по карману. Я сама временно безработная. Все понятно? Тогда на выход!
Но Галя стояла неподвижно, что-то усиленно соображая.
– Вам что-то непонятно, Галя? Я не могу вам помочь в ваших планах. Да и не хочу! Я планирую все-таки переломить ситуацию в свою пользу, поставить весь этот кризис раком – нет, даже скорпионом! – и потом жить долго и счастливо. А это, согласитесь, с вашими планами никак не согласуется. Так, все – пошли!
Липа подскочила к стоявшей столбом Гале, схватила ее за рукав куртки и поволокла в прихожую. Галя не сопротивлялась, но шла неохотно. Липа сунула ей в руки платок, накинула на плечо сумку, отперла дверь и выпихнула несостоявшуюся соратницу по борьбе на лестничную клетку.
– Все, девушка, спасибо, что зашли!
Дверь за ней Липа захлопнула со смаком – так, чтобы та слышала.
– Все, хоспис закрыт навсегда! – сказала Липа самой себе и набрала Кузин номер – успокоить подругу и выговориться самой.
– Ну и правильно, – согласилась та, выслушав пересказ, – помочь можно только тому, кто сам себе помочь хочет. А так… Может, это она на еде и квартплате таким макаром экономит. Отъестся, отоспится и пойдет.
– Ох, скорей она на животном магнетизме экономит. Я ей и так и сяк – как о стенку билась! По мне будто каток проехал… Ничего даже делать не хочется… Или у нее это заразное?!
– Не пугай меня, Липок. Забудь об этом, и все. Эта же твоя другая, ну, Людмила – она же нормальная, да?
– Ну, да… вроде да.
То, что она дала новое объявление, Липа говорить Кузе почему-то не стала.
«Да, силенок моих дамских только на то, чтобы плюхнуться на диван… Ой, что-то мне это напоминает, а?!»
Липа действительно забралась с ногами к себе на диван, прихватив по дороге календарь – о нем она просто забыла, цацкаясь с Галей, но не прочла и строчки, потому что в дверь позвонили.
«Не иначе, Полуэктова с котом, – решила Липа. – Жизнь возвращается в свое русло».
Да, это была Полуэктова, но без Дивусика.
– Липочка, я пришла посоветоваться с вами, – лучезарно улыбаясь, сообщила она.
– Ну, Лидьиванна, мне ли вам советовать, – задумчиво произнесла Липа, пропуская «старую апээновку» в прихожую.
– Да, в какой-то степени это так, – охотно согласилась Полуэктова. – Но если дело касается человека скорее вашего поколения, нежели моего…
– А… кх? – Липа открыла рот, чтобы кое-что уточнить, но жуткая догадка, вонзившаяся в сердце отравленной туземной стрелой, попутно еще заклинила ей челюсть.
К счастью, Полуэктова ничего не заметила, а пока они шли в кухню, Липа выдрала стрелу вместе с кусочком миокарда и с омерзением выкинула.
– Со мной произошла несколько странная история, – начала Полуэктова обстоятельно. – Не знаю, имела ли я моральное право на такой шаг…
«Интересно, кто кого? И насколько обскачет меня Полуэктова? – умиротворенно думала Липа, засыпая поздно вечером. – Ладно, хорошо, хоть эта Галя не на улице… А то встретилась бы где-нибудь с моими путанками… Жалко девчонок».
Утро пришло с переливами мобильника, который Липа забыла выключить вчера.
– Липа, доброе утро, – послышался пружинистый голосок Людмилы. – Вы как? Что-то ваш городской не отвечает.
Липа откашлялась в сторону от трубки и сказала:
– Да ничего, без особых ухудшений. Были некоторые трудности, но они ушли. Вы как? Как сдача
