чужие голоса, но и изменять свой до неузнаваемости. Сейчас он приложил немало стараний, чтобы сквозь вежливые слова не прорвалось клокотание в горле и шипящая ненависть.
– Думаю, тебе понравилась наша прошлая встреча, – зашептал Крыс, придвинувшись ближе, в самое ухо Рику. – Хочешь, повторим?
– Как вы наверняка знаете, брат Амберли, мужеложество – величайший грех, осуждаемый Близнецами. – Рик смотрел прямо перед собой, не шелохнувшись. – А ваш проникновенный шепот и дрожь в членах заставляют меня подозревать, что вы испытываете ко мне отнюдь не братскую любовь. К сожалению, она не взаимна.
Крыс отпустил локоть барда и часто задышал. Рик не смог удержаться и добавил:
– Я слыхал, в Гнилом квартале можно найти себе спутника на ночь – всего за пять монет. Но там опасно, так что – берегите себя.
Развернулся и ушел, ожидая удара в спину холодным лезвием… но Крыс, судя по всему, сдержался. Наверняка положил эту пикировку в копилку обид, к другим разговорам, когда острый на язык брат Кано одерживал верх.
Рик вернулся в Храм незамеченным. Прокрался в свою келью, снял верхнюю рясу и в одном исподнем залез в ледяную постель.
«Рикардо, Кано, Вальдо… я хочу просто быть собой. Близнецы, если вы слышите – я ведь никчемный слуга, я нарушил ваш приказ, зачем же вы оставляете меня в живых? Прирезал бы меня Крыс, а вы нашли бы другого исполнителя…»
Рик с малых лет отучился жалеть себя. Но сейчас, лежа в темноте в убогой, холодной келье, он был близок к этому, как никогда.
Ночью ему приснился сон. Это не было видением, ярким и реалистичным, как тогда – в лесу, после смертельного удара Охотника. Это было именно сновидение – расплывчатое, неоднозначное и постоянно ускользающее… но сад был тем же самым. Рик брел по нему, босыми ногами взбивая лепестки яблонь. Всю ночь ему снилось только это – звездное небо, бесконечный сад и пение невидимых птиц. Оно было столь совершенно, столь прекрасно, что он плакал от счастья. Утром Рик проснулся спокойным, собранным и… полным радостного осознания того, что все делает правильно.
Гринер угрюмо стоял перед зеркалом. Он уже привык, что с полированной поверхности на него смотрел вовсе не вихрастый парень с узким лицом, а взрослый мужчина: широкоплечий, темноволосый, с волевым подбородком. Сейчас он осматривал себя в последний раз перед тем, как выйти к городскому совету.
Совет этот был создан, чтобы освободить короля от забот и лишних хлопот, касающихся собственно города, Тэнниела. Но частенько правителю приходилось проверять, как работают выборные магистры, выслушивать их жалобы и предложения – словом, проверять, как работает система. Что ему сегодня расскажут магистры, Гринер примерно представлял. И хотел было спихнуть неприятную обязанность на маркиза Этье, но вмешался Шольц. Не желая ввязываться в долгие споры, король уступил уговорам дворецкого почти сразу.
В зале для приемов яблоку негде было упасть, как говорят в народе. Пришли даже те имеющие вес горожане, которые ранее избегали больших сборищ. Наверняка – в надежде узнать что-нибудь о Совете, пленных баронах или грандиозном строительстве, которое, по слухам, затевал король.
Гринер вошел в зал – присутствующие поклонились, а разогнулись, только когда король сел на трон. Согласно этикету, первым должен был выступить магистрат – глава городского совета, состоящего из пятнадцати магистров: купцов и лекарей, строителей, жрецов и ремесленников. Но он мялся, не решаясь обратиться к королю, и Гринер, улыбнувшись, терпеливо подсказал:
– Сегодня на повестке дня…
– Да, Ваше Величество, – очнулся магистрат, – сегодня на повестке… первым делом стоит строительство Храма Розы. Э-э-э… в каком месте он будет расположен?
Гринер прекрасно помнил, что они со жрецами Древа решили расположить храм за пределами города. Но что-то будто подтолкнуло его, и он ответил:
– Городской амбар давно следует снести. Он обветшал и, того и гляди, рухнет кому-нибудь на голову. Новый надо построить на улице Горшечников, около городской стены, и перевезти туда зерно. А на освободившемся месте построить Храм Розы.
Гринер, пока говорил, упустил какую-то важную мысль – она мелькнула в голове, так быстро, что он не запомнил. У него появилось ощущение, что он упускает нечто важное. Но сразу понять, что именно, он не смог: и мысль ускользнула.
Магистрат кивнул. Начав говорить, он обрел уверенность и уже твердо продолжил перечислять вопросы, которые надо было решить.
«В принципе, ничего сложного. – Подумал Гринер. – Это всего лишь распределение ресурсов и денег. И зачем я им был так нужен?»
Дориан, которому адресовалось это замечание, ответить не успел, поскольку наконец осмелевший магистрат озвучил самую важную проблему, и Гринер сам понял, почему его присутствие так необходимо.
– Сильные морозы, Ваше Величество, существенно повлияли на систему водоснабжения. Ее никто не ремонтировал, с тех самых пор как ма… то есть те, кто ее построил, ушли. Мы, конечно, насколько было возможно, поддерживали ее в порядке, но как заменять вышедшие из строя части, никто не знает. Боюсь, часть Внутреннего города и Монетный район останется без горячей воды.
Король чуть улыбнулся – понимающе, милостиво. И отчеканил:
– Большая часть небогатых кварталов живет без горячей воды. А некоторые – вообще без водопровода. Думаю, и с вами ничего не случится, если вы начнете нагревать воду в котлах.
«Хороший же я правитель… Сам-то моюсь в огромной ванной…»
– Но, Ваше Величество…
– У вас есть какие-то предложения? Насколько я понимаю, мастеров, разбирающихся в устройстве водопровода, построенного магами… – Гринер произнес это слово без запинки, и члены совета переглянулись. Магов привыкли считать детскими сказками, несмотря на то, что результаты их деятельности можно было увидеть в столице повсеместно. – … или вы думали, что я использую силу Розы, чтобы починить вам краны?
По побледневшему лицу магистрата стало понятно, что именно так он и думал.
«Вот идиот», – Гринер засмеялся про себя.
«Когда я говорил, что с ними надо построже, я не имел в виду…»
«Дориан, а что мне надо было сказать? Соврать, будто я что-нибудь придумаю? Это глупо. Я не чудотворец, и Роза уж всяко не предназначена для решения таких проблем».
– Соберите самых умных инженеров и строителей, в конце концов. Если не можете исправить поломки, то хотя бы придумайте замену. – Король недовольно поморщился. – Есть еще вопросы?
С заседания король ушел в скверном расположении духа. Он велел не беспокоить его, накинул шубу и ушел прогуляться по парку.
Деревья стояли облепленные снегом, похожие на ледяных великанов. Редкие цепочки следов, оставленные слугами на снегу, пересекали парк по диагонали. Гринер шел, куда глаза глядят, носками сапог взметая белую крошку. Он прошел мимо фонтана, пересек аллею и, дойдя до группы статуй, которых периодически обметали, остановился. Неподалеку доносилось ржание и покрикивания конюшего – судя по всему, лошадей вывели на прогулку, чтобы не застаивались.
«Я не на своем месте… Это неправильно. И я сделал большую глупость, что не рассказал все Дереку…»
Гринер смел выпавший утром снег с небольшой статуи пажа, играющего на
