– Это Вик проболтался?! Но откуда он мог знать… – вспыхнул Папочка.
– Нет, это мои собственные выводы. Вас подвело чувство меры. Маленький человек, чью личину вы пытаетесь удержать, не повелевает теми, кто сильнее его. Зомби, псы Люцифера, убийство Посланника, элитные вампиры из-за границы… Это перебор.
Бородатый не отвечал. Он сунул руку в карман пиджака, достал сотовый и суетливо набрал чей-то номер:
– Да. Он здесь. Не один, с девчонкой. Нет, с рыжей. Обоих? Да. Конечно. Сию минуту, отец.
Сильвия оттопырила ухо, удовлетворённо почесала носик и ласково пропела:
– Моцарт, ты у меня такой умный, я с тебя млею! Так этот бородатый недомерок – сынуля (в каком-то там поколении) того самого престарелого недоноска, который лишил меня родины, любимого мужа (сарказм!), родового замка, поместий, богатств и прочего? Его надо убить. С другой стороны, это ведь благодаря его злобным козням мы вместе. За это его надо чмокнуть в щёчку. А потом всё равно убить!
– Хватит болтать, следуйте за мной, – убрав сотовый, приказал мужчина.
Мы переглянулись.
– Я повторять не буду!
– Это верно. – В руках Сильвии грозно блеснул старинный пистолет. – Ещё раз посмеешь нас поторопить, и повторять тебе уже не придётся ничего. Ну разве что кроме просьбы чертям в пекле: «Снимите меня-а со сковороды-ы, я больше не буду-у-у!»
Трое вампиров привычно закрыли телами бородатого. Один, видимо желая заслужить посмертный орден, бросился к нам, выхватывая из-за пазухи длинный кинжал, воспользоваться которым он просто не успел, потому что в тот же миг получил мой нож в ярёмную ямку и захлебнулся собственной кровью.
– Моцарт, прекратите этот балаган! – уже другим тоном взвыл Папочка, осторожно выглядывая из-за спин телохранителей. – Вы хотели говорить с главой клана? Старейшина ждёт вас. Обоих! Так вы идёте или нет?
Я встал и подал руку своей даме. Герцогиня деликатно встала, чарующе улыбнулась суровым вампирам и кокетливо поправила причёску стволом пистолета. Мне оставалось лишь забрать свой нож, на ходу вытерев лезвие, и мы пошли следом за нервно озирающимся бородатым негодяем. Таких людей нельзя оставлять жить, безнаказанность их только портит, но он не первый в моём списке. Пусть подождёт своей очереди…
Сильвия намурлыкивала себе под нос любимые куплеты, где каждое четверостишие заканчивалось обещанием пляски на костях своих врагов. Если уж совсем честно, то я такой «старинной черногорской песни» ни от кого, кроме неё, не слышал. И это давно давало мне повод подозревать, что рыжая скромница сама насочиняла и текст и мелодию, а в «старинности» песни убеждала окружающих с одной лишь целью – избежать конструктивной критики. Поэты, они существа ранимые…
Мы вышли из Старого города, делая вид, что просто прогуливаемся. Вампиры разделились. Трое по- прежнему берегли бородатого, а двое шли прямо за нами, не чрезмерно приближаясь, но и не отставая ни на шаг. Судьба шестого, оставшегося валяться под театральной лавкой, не волновала ни их, ни тем более нас. Как и всегда, после двенадцати на улицах Будвы ещё вовсю горели огни, попадались целующиеся парочки, туристы, наслаждающиеся морским воздухом и ночной прохладой, а пару раз мы даже видели спокойный, как скала, полицейский наряд.
Разумеется, мне не пришло в голову бросаться к ним в ноги, умоляя о защите. Я успел спасти Риту, но Сильвия… Измени мы условия приглашения, начни орать, привлекать внимание людей, звать на помощь стражей порядка, и кто знает, дожила бы она хотя бы до утра. Нет уж, до определённого момента мы будем очень послушными, пусть расслабятся…
– Моцарт, мне кажется или за нами следят?
– Следят, – так же шёпотом подтвердил я. – Причём не только вампиры. У меня складывается впечатление, что старейшина предусмотрел далеко не всё.
– Враги наших врагов – наши друзья?
– Что-то в этом роде. Только на территории всей Черногорской республики у Алых Мантий нет врагов. Они или мертвы, или верно служат победителю.
Я не стал говорить ей, что пару раз встречал напряжённые взгляды незнакомых мне людей, которые прослеживали наш путь, приложив палец к губам в знак молчания. Но это были лишь люди. Не спецвойска, не ангелы, не какая-то силовая группировка, а значит, любое вмешательство с их стороны могло привести к необратимым последствиям. Третья сила, которая скорее всего за тебя, но о которой ты ничего не знаешь, – это не всегда хорошо. Я не люблю сюрпризы, слишком редко они меня радовали…
Бородатый вёл нас молча, не оборачиваясь и сосредоточив всё внимание на своём телефоне. Мы спустились вниз, обошли крепостные стены и двигались вдоль линии прибоя. Море шептало что-то умиротворяющее и успокаивающее, над его серебряной гладью матово сверкал полумесяц. Скрипел под ногами тёплый песок, чёрные скалы вырисовывались причудливыми рыцарскими замками на фоне ультрамаринового неба.
«Красивый день, чтобы умереть!» – наверное, сказал бы японский самурай, и, пожалуй, на тот момент я был готов разделить его вдохновение. Не то чтобы мне очень уж захотелось написать прощальное хайку, но я вдруг поймал себя на том, что подмурлыкиваю Сильвии, хотя наизусть знаю лишь последнюю строку.
Нас остановили на одном из диких пляжей, далеко за бронзовой статуей девушки, ставшей символом города на всех магнитиках…
Бородатый прошёл к чёрному зеву вымытого водой грота и поклонился темноте. Минутой позже оттуда вышла целая толпа мужчин и женщин, все как один в длинных красных одеяниях с капюшонами, прикрывающими лицо. Нас торжественно приветствовал весь клан Алых Мантий!
Ну, конечно, с «приветствовал» я, пожалуй, погорячился. Вряд ли они все тут собрались хором сказать: «Здравствуй, дорогой наш Моцарт, как мы рады тебя видеть!» Интересно только, как они намерены нажраться кровью ангела – их больше полусотни, даже по сто грамм крови и то на всех не хватит…
– Вот он, вот он, вот он! – счастливо запрыгала вокруг меня эмоциональная черногорка. – Он впереди, тот самый дедушка! И я могу его уби-и-ить, какое счастье… Милый, ты прелесть, что привёл меня сюда!
Вот в этом она вся. Если жить с такой в законном браке, то лучше больше помалкивать и следить за тем, чтоб враги быстро не кончались. Я попросил её не сбивать мне патетику момента и убрать пистолет от греха подальше. Сильвия взвела курки и честно убрала оружие за спину, типа и этого вполне достаточно. Выходящие без спешки окружали нас, пока не образовали некий полукруг, отрезав нам любые пути отхода, кроме как в сонное море. Пожалуй, это было наше самое масштабное и значимое противостояние в сравнении с тем же Саратовом или Волгоградом. Хотя почему-то в этот раз я совсем не волновался, ни капли, мне было на удивление спокойно и даже радостно. В конце концов, сегодня я вернусь в райские кущи, то есть всё-таки узнаю, куда уходят павшие ангелы…
– Я привёл их, о старейшина! – хорошо поставленным голосом, не без театральности провозгласил бородатый.
Он незаметно, бочком-бочком, притулился поближе к вампирам в алых плащах, а его охрана осталась на месте, не спуская с нас пылающих щёлок глаз. Сильвия открыла рот, но я одёрнул её – вампиры, по сути, традиционалисты: пока не будут соблюдены все необходимые формальности, то есть пока они все определённым образом не выговорятся, ничего интересного не начнётся…
– Это те двое, о которых ты писал нам, дитя моё?
– Да, о старейшина. – Бородатый опустился на одно колено перед чуть горбатящимся стариком. Да-да, тем самым – один раз увидишь и не забудешь никогда…
– Они ли дерзнули помешать нашим планам?
– Да, о старейшина.
– На их руках кровь наших бедных братьев из далёкой России?
– Да, о старейшина.
– Грозила ли смерть и тебе, о возлюбленное дитя моё?
– Да, о старейшина.
– А ныне приехали они на землю нашу, угрожать нам расправой и гибелью? – продолжил ломать комедию старик, вздымая скрюченные пальцы к безмолвным небесам и скаля длинные клыки.
– Да, о старейшина!
