появлялись на теле сами собой – так, словно мучения были реальными. Уж они заставят принца говорить! К хозяину его привезут сломленным, избитым рабом.
Льешо невольно натянул державшие его в седле веревки – он совершенно потерялся, уже не понимая, где мучительный сон, а где – не менее изнуряющая реальность бесконечного пустынного пути. Смутно, издалека, из таких далей, которые невозможно было преодолеть, юноша услышал голос Балара – брат звал его по имени. Но нет, страшные, терзающие разум видения никак не хотели отступать; они кружили и кружили, отзываясь в голове страшной болью.
– Льешо! Льешо! Проснись же! Это всего лишь сон!
Всадники остановились. Или это только казалось, потому что рядом стоял брат?
– Попей немного, пожалуйста!
У лица возник дурно пахнущий, полупустой бурдюк с водой. Льешо прекрасно помнил предостережение об отравленных колодцах, а потому решительно оттолкнул воду. Вызывало сомнение все вокруг: и бурдюк, и давно ушедший в песок мертвый оазис, и едва заметная тень высохшей финиковой пальмы, под которой они остановились отдохнуть.
– Ты должен попить, принц Льешо, иначе просто умрешь! – донесся голос восседающего на верблюде карлика-музыканта.
– Пожалуйста, брат.
Балар снова поднял бурдюк. Льешо резко оттолкнул руку.
– Ты не настоящий! – отчаянно закричал он, удивляясь хрипоте собственного голоса.
Бурдюк выпал, вода тонкой струйкой потекла по песку, тут же впитываясь. Запах влаги внезапно разбудил страшную, отчаянную жажду. Да, иногда и галлюцинация может говорить правду. Собачьи Уши не ошибается: если он хоть немного не попьет, то непременно умрет.
Харлол, тот самый человек, который пытался убить императора, ловко подхватил бурдюк – вода не успела вытечь.
– Черт подери, Кагар! Неужели нужно было бить его так сильно?
– Это вовсе не из-за удара! Это сны, видения. Они совсем его одолели!
– Скажи это Динхе, когда она спросит, почему вместо живого принца снов мы привезли труп.
Харлол злился. Это хорошо. Вернее, ничего хорошего, если он, Льешо, уже мертв, но, во всяком случае, ташек начинал показывать свое истинное лицо. Оказывается, его похитили для того, чтобы отдать Динхе. Балар сказал, что этому человеку можно доверять, но вдруг он и сам ошибался?
– Принц не умрет!
Балар схватил бурдюк, а погонщик, пробурчав что-то невнятное, начал внимательно осматривать ноги верблюда.
Он вовсе не собирался умирать. Льешо сказал бы это, если бы доверял своим попутчикам. А доверять он не мог: ведь именно они виноваты в том, что слуги его самого жестокого врага, мастера Марко, захватили в плен Адара. Так что теперь Льешо просто не имеет права умирать. Он должен жить, пока не освободит брата. Скорее всего его хотят отравить… Ну что же, предсказатели снов выжили, значит, сумеет выжить и он. В конце концов, все это уже испытано – с мастером Марко.
– Пожалуйста, Льешо! Ты же так долго боролся за жизнь, не сдавайся! – Балар налил немного воды в ладонь и протянул брату, словно чудодейственное лекарство. – Выпей.
На сей раз юноша послушался. Вода была немного затхлой, пахла кожей и пыльной рукой Балара, но в целом вполне нормальной. Впрочем, это вовсе не означало, что можно доверять всем вокруг: скорее всего они просто хотят доставить его на место живым. Ничего, там посмотрим.
– Ну вот, молодец.
За эту снисходительную похвалу Льешо захотелось ударить брата, однако какой смысл драться с собственной галлюцинацией?
– Вы все не настоящие.
Он уже говорил это, ничего более оригинального в голову почему-то не лезло. Однако фраза возымела действие, потому что Харлол, садясь верхом, причудливо выругался. Балар не отреагировал; на его лице застыло отчаяние. Потом они снова тронулись в путь, и Льешо затерялся в мире сновидений.
Когда стало немного легче, юноша решил, что уже умер или что, проснувшись, обнаружит: все происходящее после ночи шестнадцатилетия – просто сон. С опаской открыв глаза, он увидел, что оказался в провинции Фаршо, в саду ее сиятельства. Именно здесь смертная богиня Сьен Ма учила Льешо стрелять из лука. Мишенью служили плодоножки персиков. Собранные столь причудливым способом фрукты потом оказывались прекрасным обедом. Сейчас, во сне, он очутился под зеленым куполом листьев, на мягком ковре травы. Чарующий запах персиков приносил воспоминания о последних минутах мира. Если бы можно было поверить в реальность происходящего, Льешо непременно бы расплакался.
– Садовники никак не могут достать до верхушки дерева, а лучшие персики растут именно там, – Сьен Ма нежно тронула юношу за плечо. Льешо чуть-чуть приоткрыл глаза и посмотрел, надеясь, что богиня не заметит его взгляда.
– Я знаю, что ты не спишь, и очень хочу сладких персиков.
– Ты не можешь быть настоящей! – Льешо приподнялся, опираясь на нежный, стройный ствол дерева. – Мастер Марко сжег весь этот сад дотла.
Да, именно тогда всерьез начались убийства – в первой, но далеко не последней настоящей битве Льешо. Память его совсем утратила впечатление о красоте сада, но ее сиятельство оставалась точной такой, какой он ее запомнил: одновременно и красивой, и ужасной – с улыбкой холоднее, чем покрывающий горные вершины Кунгола снег.
– Ненастоящая тоже может испытывать чувство голода. А я действительно очень хочу персиков.
