– Что вы здесь делаете? – сердито спросила она, поспешно пряча руку за спину.
Он перемахнул через балюстраду и оказался рядом с ней.
– Дышу свежим воздухом.
«Черт подери, до чего же он хорош, когда улыбается!» – подумала Гинни.
– А мне показалось, что вы прятались в кустах. Его взгляд посуровел, и то же произошло с голосом.
– Ничего подобного. Если кто и прячется, пользуясь своим привилегированным положением, так это моя дичь. Лучше бы ему расплатиться со мной, все равно я дело так не оставлю. Так или иначе я получу с него то, что мне причитается.
Он говорил негромко, но в его голосе звучала холодная убежденность. Кто же это его бедная жертва? – подумала Гинни. Не позавидуешь человеку, за которым охотится этот тип.
Она легко могла представить в качестве дичи и себя. С дрожью, вызванной отнюдь не вечерней прохладой, она представила себе, как он хватает ее в объятия, с силой прижимает к себе и с улыбкой торжества наклоняется к ее губам.
С изумлением обнаружив, что эта мысль ей вовсе не противна, Гинни выкинула ее из головы.
Тем временем незнакомец вдруг шагнул к ней и спросил:
– А вы что тут делаете? С чего это вдруг гордая Гиневра вздумала прятаться в кустах?
– Я не пряталась. Вы отлично знаете, что я чесалась. Если бы вы были настоящим джентльменом, сэр, вы бы сделали вид, что ничего не заметили.
– Но вы ведь уже решили, что я не джентльмен. Со мной не стоит церемониться! Чешитесь себе на здоровье.
– Вы, кажется, надо мной насмехаетесь, сэр. Мы оба знаем, что леди так себя вести неприлично. От условностей никуда не денешься.
– Очень жаль. – Он впился в нее взглядом. – Поменьше думайте об условностях и, может быть, станете себе больше нравиться.
На какую-то минуту, словно загипнотизированная его взглядом, Гинни потеряла способность воспринимать его слова. Какие у него красивые глаза, думала она. Темные, глубокие, властные.
И тут до нее дошел смысл его слов, и она поняла, что этот пьянящий взгляд всего лишь маскирует очередное оскорбление.
– Я совершенно довольна собой, – отрезала она.
Более воспитанный человек извинился бы, но этот молчал. Пауза становилась невыносимой. Гинни мучительно старалась придумать колкость, которая поставила бы его на место, но от близости этого человека, от его высокой фигуры, от исходящего от него запаха табака и лошадей, от покоряющего звука его голоса мысли мешались у нее в голове.
– А все-таки скажите, – внезапно проговорил он, – с чего это вы вдруг вздумали подарить мне платок?
Вопрос застал Гинни врасплох, и она не сразу нашлась что ответить. Вряд ли стоит сказать ему правду, такому человеку не понравится, что он оказался предметом спора. Гинни в растерянности раскрыла веер кузины и стала им обмахиваться, пытаясь придумать объяснение, которое помогло бы ей вернуть платок. Она легко могла представить себе реакцию Ланса, если незнакомец станет размахивать у него перед носом ее платком, да еще хвастаться, где, как и от кого он его получил.
– Опять играете? – спросил «пират», не отводя глаз от ее лица. – Ваши слова о знаке благосклонности – это была просто уловка, чтобы вызвать ревность Бафорда?
– Не говорите вздор! – Гинни еще быстрее замахала веером. – Мне нет нужды прибегать к подобным уловкам.
– Нет? – Он опять вперил в нее взор. – Я наблюдал за вами обоими отсюда. По-моему, он обращает на вас слишком мало внимания. Я никогда бы не позволил своей даме сердца бродить одной в темноте.
Своей даме сердца... Эти слова радостно взволновали ее, но он тут же все испортил, добавив:
– Слишком уж вы склонны флиртовать с незнакомыми мужчинами.
Гинни покраснела.
– Вы хотите сказать, что, разговаривая с вами, я подвергаю себя опасности?
Он пристально смотрел на ее губы.
– Возможно. Кто знает, что может сделать проходимец.
Гинни дернула головой, нет, она ему не покажет, как она напугана и одновременно взволнована его словами.
– Лансу незачем стоять возле меня на страже, он знает, что я не дам себя в обиду.
– Так уж и не дадите?
Его взгляд опустился на глубокий вырез ее декольте.
– Может, вы и можете справиться с мальчиками и разряженными хлыщами, но что вы знаете о тайных желаниях настоящего мужчины?
Тайных желаниях. Все тело Гинни загорелось жарким пламенем. Рассудок говорил ей, что от этого человека надо бежать, и одновременно ей хотелось подставить ему губы для поцелуя.
– Настоящего мужчины, – повторила она, стараясь скрыть волнение. – Уж не себя ли вы считаете настоящим мужчиной?
Эти слова подействовали на него как удар хлыстом. Правда, он не отшатнулся, но глаза его угрожающе сузились.
– Да нет, моя прекрасная дама. Вы ясно показали, что в ваших глазах я не только не настоящий мужчина, но даже не вполне человек.
– Ничего подобного...
Он положил ей на губы два мозолистых пальца.
– Не отрицайте. Будьте честной хотя бы сами с собой. А не то кто-нибудь скажет, что вы достойны стать женой Бафорда.
– Я ничего другого и не хочу!
– В самом деле? – Его взгляд вдруг смягчился, и он поднял пальцами ее подбородок. – Неужели уж не найдется никого получше?
Он пытливо вглядывался ей в глаза, заставляя ее осознать свои собственные тайные желания. Как ей хотелось упасть к нему в объятия! Казалось, он прочитал у нее в глазах, что больше всего на свете ей нужен человек, который полюбил бы ее до конца своих дней.
– Я люблю Ланса, – деревянным голосом проговорила она, не в силах оторвать от него свой взгляд.
– Любите? Тогда скажите, дает ли он вам колдовское упоение?
– Колдовское упоение?
Тихонько обняв ее, он коснулся губами ее лба, потом поцеловал ее между глаз, в кончик носа и наконец приник к губам. Он поцеловал ее с такой нежностью, что она не смогла сдержать стон наслаждения.
– Это я и имею в виду, – хрипло повторил он. – Когда вас целует Бафорд, вы тоже так стонете?
Потрясенная до глубины души, она размахнулась и дала ему пощечину.
Он отступил и потер щеку.
– Это был всего лишь поцелуй, моя прекрасная дама. Из-за него не стоит драться на пистолетах.
Опять он вывел ее из равновесия, опять заставил говорить и делать такое... Господи, неужели она в самом деле позволила ему себя поцеловать?
Тяжело дыша, Гинни глядела в насмешливо улыбающееся лицо и жаждала одного – дать ему еще одну пощечину.
Он посмотрел на ее сжатые кулаки и покачал головой.
– Извините, но, если вы действительно намерены вызвать меня на дуэль, мне придется отказаться, так же как я отказался принять вызов Бафорда.
– Вы не имеете права даже произносить имя Ланса, – бросила она ему в лицо. – Вы ему в подметки не годитесь.
– Безупречный Ланцелот? – Улыбка исчезла с его лица. Он нахмурился. – Он знал, что я дал зарок не драться на дуэлях, моя прекрасная дама. Только поэтому он меня и вызвал.
