любым, кто попытается тебя отнять.
Он страстно смотрел, на нее и Гинни показалось, что он ее сейчас поцелует. Она ждала этого, надеясь, что его поцелуй изгонит из ее памяти колдовское прикосновение губ Рафа.
Но Ланс только глубоко вздохнул, поднялся на ноги и потянул ее за собой.
– Пойду скажу твоему папе и дяде, что ты согласна. Надо решить, как организовать турнир. Чем скорее я его выиграю, тем скорее мы поженимся.
Он отпустил ее руки и шагнул к двери. Гинни, до которой вдруг дошло, на что она согласилась, попыталась его удержать:
– Не уходи, Ланс. Мне страшно...
– Не бойся. – Нежно улыбаясь, он коснулся ее лба кончиками пальцев. – Я же всегда с тобой. Пусть тебе сегодня приснится наше счастливое супружество, дорогая.
С этими словами он повернулся и вышел, оставив Гинни в сомнении и страхе. Глядя ему вслед, она невольно потрогала пальцами свои губы.
Эдита-Энн стояла в темноте конюшни, опершись спиной о стенку пустого стойла. Она все еще кипела от негодования и, закончив работу на кухне, решила, что ей лучше всего спрятаться в конюшне. Поскольку за исключением кобылы, которую ее отец оставил для себя, всех породистых лошадей продали с аукциона, в конюшне Эдита-Энн могла остаться наедине с собой.
Весь ее гнев был направлен на Джервиса Маклауда. Она никому не сказала ни слова, когда он продал дорогую обстановку брата, чтобы заплатить свои собственные все возрастающие долги, но это... это предательство она не могла ему простить. Неужели отец не знает о ее чувствах к Лансу? Как же он мот предложить его Гинни на серебряном блюде?
У Эдиты-Энн загорелось лицо при воспоминании о свидании с Лансом в этом самом стойле на прошлой неделе. Он говорил, как она красива, как желанна, и она ему поверила. А когда он стал ее целовать и гладить ее грудь, она поняла, что это любовь. Папа никогда не согласится на ее брак с Лансом, но как Ланс взволновал ее своими ласками! Она, наверно, позволила бы ему потрогать не только грудь, если бы в соседнем стойле не фыркнула кобыла. Это привело ее в чувство, и она остановила Ланса – и себя. С того дня Ланс смотрит на нее знойными глазами, и она уверена, что эта сцена непременно повторится.
То есть была уверена до сегодняшнего дня.
За обедом, перехватив несколько взглядов отца в сторону Ланса, Эдита-Энн с ужасом поняла, что брак Ланса с Гинни предрешен. Ослепленный мечтой о Камелоте и воспоминаниями о былых подвигах, Ланс не хочет замечать, что Розленд пришел в такой же упадок, как и его собственная усадьба. Но что руководит ее отцом? Зачем ему нужно, чтобы Ланс женился на Гинни? У Эдиты-Энн не было иллюзий насчет отца. Джервис Маклауд не станет стараться, если эти старания не обещают барыша.
Вдруг дверь конюшни скрипнула, и Эдита-Энн увидела теплый огонь свечи. Вошли Джервис и Ланс. Она инстинктивно попятилась в глубину стойла. Сжавшись в комок в углу, она лихорадочно вытирала руками глаза, еще не хватало, чтобы эти двое – главные люди в ее жизни – увидели ее в слезах!
– Может, все же останешься, – говорил Джервис. – Эдита-Энн постелет тебе в комнате для гостей.
Нет, каково, сердито подумала Эдита-Энн. Он, видно, считает ее рабыней, Эдита-Энн сделай то, Эдита- Энн сделай се!
– Спасибо за приглашение, но, если вы позволите мне взять вашу кобылу, я лучше съезжу домой и вернусь утром, – с тихим смешком сказал Ланс. – Надо предупредить маму, чтобы она готовилась к отъезду из старого дома.
Отъезду? У Эдиты-Энн упало сердце. Куда они могут уехать – у них же нет денег! Бедный Ланс, подумала она, представляя, как воспримет эту новость его мать. Трудно себе представить, чтобы разборчивая леди Бафорд согласилась жить в маленьком городском домике.
– Должен признаться, – продолжал Ланс с еще одним смешком, – я не думал, что вам удастся уговорить вашего брата провести турнир.
– А почему бы и нет? Он хочет избавиться от Гинни, и к тому же он еще не понял, что ты будешь среди претендентов. Джон нарочно назначил высокую цену за участие – чтобы тебе это было не по карману. Но я разрешу тебе участвовать бесплатно. Только смотри – уговор дороже денег!
– Да, пожалуйста, забирайте Белль-Оукс, Джерв! Я с удовольствием оттуда выберусь – мне там надоело до черта – и начну жизнь сначала в Розленде.
– Что ж, начало будет неплохое – у тебя же будет твоя доля денег, вырученных за участие в турнире. Завтра я помещу в газетах объявление. Чем больше дураков раскошелится, тем богаче станем мы с тобой.
Теперь Эдита-Энн поняла, зачем ее отец устраивает брак Ланса и Гинни. Получив Белль-Оукс, он впервые в жизни завладеет собственной плантацией. А если он к тому же собирается наложить лапу на половину доходов от турнира, неудивительно, что у них с Лансом такое прекрасное настроение.
– А пока я занимаюсь турниром, – продолжал Джервис, – твоя задача – обхаживать Гинни. Тверди ей о своей любви, пока у нее голова не пойдет кругом, оболванивай ее рыцарской дребеденью, которую она так обожает. Надеюсь, это тебе по плечу?
Ланс фыркнул – очень похоже на кобылу, которую он вывел из соседнего стойла. Эдита-Энн присела на корточки, теперь ей и вовсе не хотелось быть обнаруженной.
– Да смотри побольше упражняйся, – сказал Джервис, выходя из конюшни вслед за Лансом. – Все наши планы рухнут, как карточный домик, если ты не выиграешь турнир.
Кто-то опять фыркнул. Эдита-Энн не поняла, кобыла это или Ланс. В ее голове крутились слова отца: «Все наши планы рухнут, если ты не выиграешь турнир».
Она хитро улыбнулась. До турнира еще есть время, мало ли что может случиться.
Может, она что-нибудь придумает.
Гинни сидела на диванчике у окна, поджав ноги и глядя на освещенные луной пустые поля Розленда. Ей было одиноко и страшно. После того как Ланс уехал домой, дядя Джервис долго разговаривал с ней, объясняя, как много этот турнир будет значить для будущего Розленда. Он даст деньги на саженцы, и у них впервые за много лет появится возможность восстановить благосостояние поместья. «Турнир возродит надежду, – убеждал ее дядя, – он может пробудить в твоем папе былую целеустремленность. Представь себе, что вместо бутылки он начнет полагаться на свою дочь и ее нового мужа».
Участием в турнире Гинни искупит свою вину за то, что случилось с мамой. Только так она сможет заслужить у папы прощение. Хотя Джервис не произнес таких слов вслух, это вытекало из его доводов.
Папочка! – подумала Гинни, чувствуя, как ей стеснило дыхание.
– Аманда?
Гинни повернула голову и увидела в дверях отца. Его худая фигура вырисовывалась на фоне освещенного коридора. Черты его лица она рассмотреть не могла, они были в тени, но, увидев, как он вдруг сгорбился и навалился на трость, Гинни поняла, что он уже осознал свою ошибку. Он понял, что это его дочь, а не жена, и был так сокрушен, что Гинни хотелось заплакать. Из жалости к его утрате и своей собственной.
– Ты чересчур похожа на нее, – горько сказал он. – Так похожа, что у меня сердце разрывается, когда я тебя вижу.
– Папочка, мне тоже ее страшно не хватает, – сказала Гинни, пытаясь его утешить. Она поднялась с диванчика и хотела подойти к нему, но он уже захлопнул дверь.
Она стояла, оцепенев от горя, и глядела на закрытую дверь. Неужели папа всю жизнь будет захлопывать перед ней дверь?
«Джону сейчас тяжело, – сказал дядя Джервис. – Ему нужно, чтобы дочка ему помогла».
Закусив губу и стараясь подавить чувство обиды и вины, Гинни сказала себе, что пора перестать закрывать глаза на то, что происходит вокруг. Папа не просто в дурном настроении. Если она хочет загладить перед ним вину, если она хочет ему помочь, ей остается одно – согласиться на турнир.
Кто бы ей в результате ни достался в мужья.
Глава 6
Раф Латур медленно ехал верхом вдоль протоки, мысленно обзывая себя последним дураком. После его
