ж тебе говорил.
– А-а, – усмехнулся Геныч, – это ты, значит, Рэмбо?
Костя пропустил этот вопрос. Лучший способ завоевать доверие – это принять вид обиженного недоверием.
– Что-то я тебя раньше не видал… – сказал Геныч, продолжая глядеть на Костю и дымить сигаретой.
Судя по всему, признания Бублика стоили здесь недорого. Пора обижаться на недоверие.
– А у вас тут что, ООО закрытого типа? – сказал Костя раздраженно. – Я пароля не знаю. Извините.
Он развернулся и медленно стал спускаться по щербатым ступенькам.
– Эй! – закричал Бублик и снова повернулся к недоверчивому хозяину: – Ты чего, Геныч? Он же меня спас!
Бублик выскочил из квартиры и побежал за Костей.
– Костян! Ты куда?
У выхода из подъезда Бублик догнал Костю и, поймав за рукав, втащил обратно в дом.
– Да не обращай внимания! Это ж Геныч, он вечно на стреме.
Поднимаясь по лестнице, Костя кинул быстрый взгляд на дверь квартиры – Геныч по-прежнему стоял в дверном проеме и с легкой усмешкой наблюдал за этой трогательной сценой.
– Ладно, заходи, – смилостивился он.
Внутри было сильно накурено и, несмотря на распахнутые окна, душно. Царил привычный для подобных мероприятий полумрак и грохотала музыка. Сколько народу здесь находилось, понять было трудно, так как все двигались, переходили с место на место, то вставали, то садились. Пепельницы давно переполнились, и курившие вынуждены были искать лазейки в этих вавилонских башнях, чтобы приткнуть свой бычок – просто взять и вытряхнуть пепельницы в помойку, видимо, никому в голову не приходило. Никаких «особых примет» у этой тусовки не было – похожа на сотни других, на которых Костя в свое время бывал, подростки как подростки.
Он встал у окна и, изредка прикладываясь к бутылке с пивом, закурил, выдыхая сигаретный дым в темень весеннего вечера. Несмотря на то что некоторые особо бойкие явно успели достичь критической отметки потребления алкоголя, кажется, он пришел все-таки слишком рано. Обычно пьяные беседы с неизменным «Ты – друг?» приходятся на самый конец вечера, когда музыка смолкает и люди начинают бродить по квартире в поисках сигарет, пива и преданного слушателя. Но если эти вечеринки регулярны, то не стоит сегодня слишком засиживаться – все надо делать постепенно. Геныч, судя по первому впечатлению, – человек трезвый во всех смыслах. Обычно именно так выглядят идеологи всяких национал- патриотических группировок. С ним надо быть осторожнее.
– Ты кто? – раздался за Костиной спиной женский голос, и Костя, оторвавшись от окна, посмотрел на подошедшую девушку.
Она была вопиюще некрасива, что бросалось в глаза даже в таком полумраке. Но главная беда была в том, что свою некрасивость она как будто намеренно подчеркивала косметикой жутких расцветок и запредельно безвкусным сочетанием молодежного стиля и якобы гламурных аксессуаров. С такой можно было переспать только в состоянии дичайшей алкогольной интоксикации. Утром ее надо было бы выпроваживать быстро, стараясь не встречаться взглядами.
– Костя. А ты кто?
– Я тоже, – сказала девушка заплетающимся языком и в ту же секунду начала валиться набок – соскочив с подоконника, Костя успел подхватить ее в последний момент. Тут же возникли несколько молодых людей, которые помогли усадить перебравшую девушку в кресло. В этот момент музыка на несколько секунд стихла – видимо, меняли диск.
Краем глаза Костя заметил какое-то оживление в дальнем конце комнаты. Присмотревшись, он заметил компанию молодых ребят, которые своей бритоголовой брутальностью резко выделялись на фоне остальных присутствующих. Они явно только что пришли – приветственно хлопали знакомых по плечу, жали руки, здоровались всяческими модными молодежными способами: ладонью об ладонь, выставленными вперед кулаками, локтями.
Геныч, который сидел на диване в компании какой-то девицы, тоже заметил их появление. Продолжая беседовать с ней, он косил глазами на вошедших, не проявляя при этом никаких эмоций.
Костя отошел к окну и, присев на подоконник, закурил. К нему подошел Бублик, что было очень уместно – выделяться своим «одиночеством» не следовало. Похоже, появление молодых людей ни для кого не было сюрпризом. Ни приятным, ни неприятным. В порядке вещей. Снова загрохотала какая-то танцевальная музыка, и народ потянулся в центр комнаты. В этот момент один из бритоголовых, разглядывая тусовку, повернулся лицом к Косте, и Костя, случайно встретившись с ним взглядом, быстро отвел глаза. Это был Гремлин. Уж чье-чье, а его лицо врезалось в Костину память железно. Когда Костя снова поднял глаза, Гремлин смотрел в другую сторону, а именно в сторону идущего к нему Геныча, который, видимо, все-таки решил оторваться от девицы и поздороваться с гостями. Гремлин протянул ему руку для пожатия, но Геныч и не думал ее пожимать. Сейчас было видно – настроен он по отношению к Гремлину не слишком дружелюбно.
– А это кто? – спросил Костя у Бублика, кивая на Гремлина и допивая бутылку пива.
– Это? Гремлин. Наш местный отморозок. Тупой как баран. Но, слушай, не всем же русским быть нормальными. Кому-то нужно и грязную работу делать.
Разговор между Гремлиным и Генычем явно проходил на повышенных тонах: Гремлин жестикулировал, Геныч полупрезрительно морщился. Потом Геныч что-то говорил, и тогда Гремлин начинал отмахиваться от его слов как от надоедливой мухи. В какой-то момент Геныч кивнул в сторону двери и пошел на выход. Гремлин, помедлив, двинулся следом.
– А Геныч – что, круче Гремлина? – спросил Костя у Бублика, который в этот момент был увлечен разговором с кем-то третьим.
– А? – развернулся на секунду Бублик, но, поняв вопрос, пожал плечами. – Да нет… у нас здесь вообще-то нет никакой этой.
– Иерархии.
– Ну да. Но если разобраться, то Геныч – круче. Потому что у него мозги есть. Ха-ха.
– Ясно, – сказал Костя.
Геныч с Гремлином вышли в коридор и теперь направились в кухню, видимо, для разговора с глазу на глаз.
– Бублик, ха-ха! – засмеялся какой-то парень за спиной у Кости. – Че это у тебя за прокладка на башке? У тебя месячные на голове начались?
Судя по бритоголовости, он был из команды Гремлина.
– Очень смешно, – сказал Бублик, обидевшись на шутку. – Сам ты прокладка, дебил. Это бандитская пуля. Знакомьтесь, – добавил он, повернувшись к Косте, – это Плинтус, это Костя.
– Здоров.
Парень протянул руку для рукопожатия, и Костя пожал влажную ладонь.
Сейчас его больше интересовал разговор Геныча с Гремлиным, но тереться около них в надежде зацепить какую-то информацию было бы глупо.
В общем, по большому счету делать здесь было нечего. Можно было бы попробовать познакомиться с Гремлиным, но для чего? Откровенничать бы тот с Костей не стал – с какой стати? Дружбу заводить тем более. Костя соскочил с подоконника и стал пробираться сквозь толпу танцующей молодежи. В эту секунду входная дверь открылась, и в квартиру проскользнула невысокая девушка. Из-за мелькающих перед глазами голов Костя не смог толком рассмотреть лица вошедшей. А она, не снимая куртки, уверенно скрылась в направлении кухни. Через пару минут она, так же решительно и не оглядываясь, вышла и двинулась по коридору к двери. На секунду у Кости перехватило дыхание. Темные волосы, собранные в хвост, рост и даже походка – со спины вылитая Вероника. Костя почувствовал, как учащенно забилось его сердце. Бродивший в крови алкоголь усиливал ощущение полусна-полуиллюзии. Не отдавая себе отчета, Костя раздраженно отодвинул возникшую на пути танцующую пару и рванул за девушкой. Но та уже вышла из квартиры, щелкнув за собой дверью. Костя пересек коридор с опозданием и теперь боролся с идиотским замком – наконец нащупал нужную защелку и выскочил на лестничную клетку. Внизу слышалось цоканье каблучков.
