– Ладно, увидимся, – сказал Костя.
Вика улыбнулась и, махнув рукой, скрылась в подъезде. Костя набрал в грудь весеннего воздуха и медленно-медленно выпустил его. Алкоголь давно выветрился. Осталась только приподнятая ясность и щекочущий ноздри запах Викиных духов.
Погруженный в это легкое настроение, Костя не заметил, как добрел до своего дома, вошел в подъезд и шагнул в лифт. На том же автомате вышел из лифта, достал ключи и уже собрался было открыть квартиру, как вдруг на лестнице послышалось какое-то шарканье. Судя по тому, что оно приближалось, кто-то явно спускался на Костин этаж. Через секунду на ступеньках показался мужчина лет сорока в рубашке, трусах и домашних тапочках. В правой руке у него было пустое мусорное ведро. Заметив Костю, он вздрогнул и замер на лестнице, как будто не решаясь продолжить спуск.
– Добрый вечер, – кивнул он неуверенно, переминаясь с ноги на ногу.
– Скорее ночь, – отозвался Костя. – А вы мусор всегда по ночам выбрасываете?
Мужчина нервно глянул на мусорное ведро, потом перевел взгляд на Костю.
– Ну, уж это как приходится, – сказал он и начал спускаться на площадку.
– А почему наверх ходите?
– А какая разница? – уже несколько увереннее усмехнулся сосед, – либо спускаешься, потом поднимаешься, либо поднимаешься, потом спускаешься. К тому же внизу вечно забит ковш этот чертов. А на восьмом всегда пусто. Там, похоже, никто не живет.
– Понятно. Значит, вы – мой сосед?
– Можно и так, – уклончиво ответил тот.
– А еще как можно? – засмеялся Костя.
– А можно так, что
Косте, которого за сегодняшний вечер сильно утомили молодые беззаботные люди, сосед, с его скептическим и грустным выражением лица, вдруг показался первым нормальным человеком.
– Ну тогда давайте знакомиться, – сказал Костя, вытянув руку. – Константин.
Сосед посмотрел на руку, подумал и ответил рукопожатием.
– А я – Кроня. То есть Кирилл, – поспешно добавил он.
– Кроня или Кирилл?
– Кирилл, Кирилл. Я – русский. Просто Кроней родители называли, а по паспорту Кирилл... Я иногда...зачем менять... если... ну-у-у...
Сосед окончательно запутался в объяснениях и, кажется, был не рад тому, что начал поправляться.
– А вы давно здесь? – резко переменил он тему.
– Да вот недавно. Но я тут временно. Скорее всего.
– Ну и как вам? – осторожно спросил Кирилл.
– Вы про дом, про район или, может, еще про что?
Сосед усмехнулся.
– Я про обстановку нашу.
– А-а, – понимающе протянул Костя. – А что? Обстановка как обстановка. Чисто.
– Значит, нравится?
– А вам нет?
Этот вопрос почему-то испугал соседа, и он как-то странно и невнятно зажестикулировал, что можно было интерпретировать и как «Ну конечно, да» и как «Ну конечно, нет».
Эта двусмысленная жестикуляция Костю насторожила.
– А вы сами-то давно здесь?
– Я? Ну-у... В общем, да. Просто вернулся пару недель назад. В Казахстане был год. Я инженер вообще- то.
– За год здесь многое изменилось, – сказал Костя и выжидающе посмотрел на соседа.
– Это точно.
После этой фразы повисла пауза, и Костя почувствовал, что сосед прощупывает его точно так же, как и он соседа.
– Инженер, значит?
Сосед виновато кивнул.
– А я по военной линии, – решил не юлить Костя и тут же поспешно добавил: – Хотя мама преподавала русскую литературу.
Показалось Косте или нет, но на слове «русский» сосед как-то скривил губы и поморщился.
– А вообще-то, – вдруг добавил Костя, решив напоследок пробить брешь в обороне противника, – странная тут обстановка у вас.
Кирилл неожиданно с любопытством поднял глаза.
– В смысле?
– В смысле флаги российские везде. Не, я против ничего не имею, сам русский, но просто. Не люблю, когда вот так. Стадное что-то в этом есть… футбольно-фанатское.
– Пожалуй, – осторожно согласился сосед, но тему развивать не стал.
– Все-таки интересно, почему вы по ночам мусор выбрасываете, – сказал Костя, которому слегка наскучила эта игра в одни ворота.
Сосед пожал плечами.
– Ладно, – сказал Костя, доставая ключ от квартиры, – не хотите, не говорите. А вообще, заходите в гости как-нибудь. Я тут с дочкой живу. Буду рад поболтать. А то я тут никого не знаю.
Сосед кивнул, постоял пару секунд в нерешительности и, пожелав спокойной ночи, направился к квартире напротив.
Дома Костя первым делом зашел к Лене в спальню. Зайти он пытался тихо, но, конечно, тут же обо что-то споткнулся. Что это было, Костя не разглядел – кажется, маленькая табуретка. Впрочем, Лена, несмотря на шум, не проснулась. Она лежала на боку, обхватив руками плюшевого мишку, погруженная в глубокий сон. Костя медленно дошел до стола в дальнем углу и, нащупав на полу Ленин ранец, аккуратно приподнял его за лямки. Затем он вышел из комнаты, тихо притворив за собой дверь. На кухне Костя зажег настольную лампу, раскрыл ранец и достал оттуда Ленины тетрадки. Закурив сигарету и пододвинув пепельницу, он принялся проглядывать исчерканные детским почерком разлинованные листки. Последней была тетрадь по чистописанию. Когда он ее открыл, он даже не сразу понял, что на ней написано – настолько рябило в глазах от одного и того же бесконечно повторяющегося слова. Им и только им были заполнены первые четыре страницы тетрадки. Этим словом была «Россия».
XX
Т. Ягода!
Просмотрел присланные вами документы. По всем пунктам согласен. Убийц товарища Кирова следует расстрелять как бешеных собак. Сейчас не время проявлять преступную мягкотелость и буржуазное малодушие.
Что касается второй части вашего письма.
Профессорам Гречанинову, Ревману и Бирнбауму следует указать на их ошибки и доказательно объяснить, в чем их заблуждения. Они как советские ученые должны, наконец, понять, что в своих откровениях слегка перегнули палку. Полагаю, их необходимо немного проучить.
И. Сталин
Т. Ягода!
Один мальчик-пастух несколько раз в шутку кричал «Волки!». К нему приходили на помощь, но волков не было. Когда же волки действительно появились, мальчику никто не поверил. И волки съели мальчика. Вы, товарищ Ягода, напоминаете мне этого мальчика. Вы так часто кричите «Шпионы!», что, когда появятся настоящие шпионы, советский народ вам не поверит. И не придет к вам на помощь. Подумайте об этом.
