Марк не возражал.
– Что, разве не так?
– Я хочу тебя, Порция, и в этом вся беда. Я хочу тебя, а ты не желаешь понять, какой счастливой я тебя сделаю. Ты предпочитаешь оставаться несчастной.
– Самовлюбленный осел!
– Ну разумеется. Но я могу измениться. Я уже изменился. Дай мне шанс доказать тебе, что ты будешь со мною счастлива. Я сделаю тебя счастливой.
Несколько мгновений Порция рассерженно смотрела ему в лицо, потом распахнула дверь и вышла.
Марк привалился к косяку и следил взглядом, как Порция, словно алый порыв ветра, несется по салону. Он расстроил ее, расшатал основы ее маленького уютного мира.
Ну что ж, неплохо.
Он и сам был сердит, ему хотелось догнать Порцию и показать ей, какими могут быть настоящие аргументы в их споре. Ему хотелось снять с нее вуаль и заявить во всеуслышание: «Смотрите, вот она! И она – моя!» Но, разумеется, он этого не сделал.
Он же просил ее выйти за него замуж, но что-то пошло не так. Он не собирался делать ей предложение, но после свидания его сердце растаяло, так захотелось быть с ней всегда и никогда не разлучаться, вот он и не выдержал. Слова слетели сами собой. Марк сразу понял, что это ошибка и лучше бы ему промолчать. Он все сделал неправильно, позволив чувству взять верх над здравым смыслом. Да, он, человек, известный своими успехами в искусстве любви, совсем стушевался, когда пришел час делать предложение!
Марк теперь понимал, почему Порция была так сердита и расстроена, но считал, что и у него есть право испытывать те же чувства. Марк Уорторн, известный повеса, преобразился ради этой женщины. Все, что он теперь делал, он делал с мыслью о Порции и об их общем будущем.
А он-то считал, что у женщин есть интуиция! Почему же Порция, сердито думал он, не смогла его понять?
Глава 19
Порция, измученная и расстроенная, вступила под мирные, как она всегда считала, своды своего дома на Гросвенор-сквер и попала прямиком в эпицентр бури. Лицо Дида, по которому она всегда определяла уровень волнения в доме, было искажено тревогой.
– В чем дело, Дид?
Дворецкий ответил ей жалобным взглядом.
– Вас ожидает миссис Гиллингем, миледи.
– Лара? Среди ночи? Это уже превращается в привычку. Что ей нужно на сей раз?
– И мистер Гиллингем.
– О, Господи! – выдохнула Порция. – Оба?
– Да, миледи. Они хотели, чтобы я сообщил вам: они желают срочно повидаться с вами, как только вы вернетесь.
– Срочно? – Порция опустила глаза на свой наряд. Тяжелый плащ надежно прикрывал весьма откровенное платье из алого шелка. Ей и в голову не пришло, что этот визит может иметь отношение к ее сегодняшней отлучке из дома. Скорее всего, супруги будут снова просить Порцию о каком-нибудь одолжении. Однако ей не хотелось, чтобы они стали задавать нежелательные вопросы.
– Скажи им, я скоро спущусь. – И Порция направилась к лестнице. – Подай им угощение. Лара очень любит миндальное печенье. Это их займет.
Едва Порция успела произнести эти слова, как раздался щелчок двери в гостиную.
– А, Порция, вот и ты. – Голос Арнольда звучал как всегда, мягко и спокойно. – Иди к нам. Нам надо поговорить с тобой на очень важную тему.
Порция обернулась и просияла светской улыбкой.
– Арнольд! Какой чудесный сюрприз. Дид сказал мне, что вы здесь. Извини, мне надо переодеться. Через минуту я спущусь.
– Но нам хотелось бы поговорить с тобой прямо сейчас.
Арнольд говорил все так же вежливо и мягко, но на сей раз в его голосе чувствовался странный холодок.
– Сейчас, – повторил он и, видя, что Порция колеблется, широко распахнул дверь гостиной.
Это был ее дом. Порция знала, что она может отказаться. Однако отказ создаст новые проблемы, и она решила согласиться. Она не станет снимать плащ, постарается свести разговор к минимуму, а потом сошлется на усталость и отправится спать.
– Ну хорошо, – сухо проговорила она и прошла мимо Арнольда в гостиную.
Лара, безупречно выпрямив спину, сидела на диване соломенного цвета. Ее глаза странно поблескивали.
– Порция! – хрипло воскликнула она. – Как ты могла?!
Порция сразу поняла, что дела обстоят хуже, чем она рассчитывала. Лара смотрела на нее с отвращением, а это значит, что они знают, где она была и, возможно, с кем.
На мгновение ее охватила паника, она повернулась и хотела броситься к двери, но было поздно. Арнольд уже прикрыл ее и загородил спиной. В его лице не было даже тени сочувствия и понимания.
