– Что вы делаете, – воскликнула Порция, вздернув подбородок. – Это мой дом, и вы не имеете права…
– Это дом моего отца, – со злобой в голосе возразила Лара. – И у нас есть все права. Мы здесь для того, чтобы вразумить тебя.
– Вразумить? Не понимаю, о чем вы говорите? – Но конечно, Порция все поняла и, несмотря на гордый вид, испугалась.
– Ты нас всех погубишь. – Лара вскочила. Наступил ее миг мстительного триумфа. Теперь она рассчитается за все воображаемое зло, которое Порция ей причинила.
– Я никого не губила. О чем вы говорите?
– Думаю, ты и сама знаешь, – с тайным злорадством отозвалась Лара. – Ты опозорила себя, Порция.
– Да ты пьяна!
И тут Лара на нее бросилась. Порция и пальцем не успела пошевелить, а падчерица уже отдернула полу ее плаща и драматично воскликнула:
– Алое платье для беспутной женщины! – Голос Лары дрожал от нездорового возбуждения.
– Не прикасайся ко мне!
– Еще как прикоснусь! – кричала Лара, вцепившись в плащ. – Еще как прикоснусь! – И она схватила ленты завязок. – Снимай, снимай, пусть все посмотрят, что ты за женщина! Как ты посмела выйти замуж за моего отца?! Ты не заслуживаешь такого мужа!
И тут плащ упал к ногам Порции. Ей показалось, что она осталась голой, но Порция не дрогнула, она стояла с высоко поднятым подбородком, как будто их мнение ничего для нее не значило.
– Я этого тебе никогда не прощу, – со сдержанным достоинством сказала она Ларе.
У Лары округлились глаза.
– Арнольд, – задыхаясь, прохрипела она, – скажи ей… скажи…
В отличие от жены Арнольд рассматривал Порцию с таким видом, как будто она была тортом, от которого он и сам был не прочь откусить кусочек. Порция вспомнила, что, несмотря на всю свою вялость, он терпеть не мог слабости в других. Он сочтет ее чувства к Марку слабостью и станет презирать ее за это.
– Лара права, Порция. Если это будет продолжаться, ты погубишь нашу семью. Королева отошлет тебя. Ты же знаешь, она ни за что не смирится с распущенным поведением. Если пройдет слух о твоей неверности, ты и опомниться не успеешь, как окажешься в каком-нибудь Богом забытом замке в Шотландии. Или еще хуже – в колониях.
– Как я могу быть неверной женой, если мой муж умер? – с насмешкой в голосе спросила Порция.
Лара вцепилась себе в горло и хватала губами воздух, но ее глаза ярко блестели от возбуждения.
– Ты… ты… бесстыдное создание! Значит, тебе нечего больше сказать? А как же память о моем отце? Его доброе имя?
– Он продолжает жить в сердцах и умах людей, – напомнил Порции Арнольд, как будто она нуждалась в напоминании. – Они никогда не простят тебя, если ты предашь его. Разве ты сможешь жить с этим, Порция? Разве сможешь посмотреть в глаза всем этим людям, которые тебя любят, и сказать, что тебе безразлично? И все это ради такого никчемного повесы, как Марк Уорторн.
– Вы не знаете…
– Разумеется, знаю. – Его лицо искривилось от отвращения. – Он уже несколько месяцев вертится вокруг тебя. Та записка в опере, встреча в мемориальной комнате – неужели ты думаешь, я об этом не знаю? – забавляясь ее наивностью, проговорил он. – А его героизм при открытии памятника лорду Эллерсли? Ни один джентльмен не стал бы так поступать, позоря тебя и твою семью. Я тогда решил, что ты одумаешься, но ты, как видно, джентльменам предпочитаешь дикарей. Порция, настало время с этим покончить. Раз и навсегда.
– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, – упрямо заявила побледневшая, как полотно, Порция, которая сама не могла разобраться, испытывает ли она унижение или гнев, а может быть, и то, и другое. Арнольд говорил правду, но правду, лишенную всякой теплоты и всякого чувства. Так он смотрел на мир, и это возмутило ее больше всего. – Убирайтесь отсюда! – потребовала она. – Убирайтесь сейчас же!
– Вот как? – Арнольд насмешливо приподнял бровь. – А что тогда случится с твоей дорогой мамочкой?
– Что ты имеешь в виду?
– Насколько я понимаю, Порция, ты не захочешь, чтобы с ней что-нибудь произошло. До сих пор тебе удавалось скрывать, что она медленно сходит с ума. Я слышал о ее причудах. Скоро она начнет забывать, как ее зовут. Что скажут люди, если она нападет на кого-нибудь?
– Моя мать никому не причинит вреда.
– Я знаю очень хороших докторов, которые могут решить иначе и заявят, что ее надо изолировать.
Порция задыхалась от гнева, она больше не желала ни о чем с ним договариваться.
– Я не позволю тебе! Ты не можешь…
– Думаешь, не могу? Как же ты мне помешаешь? Особенно если станешь героиней скандала и королева вышлет тебя? Твоя мать останется с нами.
Он угрожал ей! Арнольд, которого она всегда считала мягким, бесцветным и туповатым, посмел угрожать ей! Неужели он говорил всерьез? Ома вгляделась в голубоватые льдинки его глаз и понял, что так и есть.
