Если я ей поддамся, то стану тряпкой, этаким игрушечным Кеном при Барби. Игрушечный домик, новая машинка… «Хани, выдай мне сто долларов на жвачку, твой зайчик поиздержался»… Хрен тебе, а не зайчик! Не дождешься, сука! Все есть, все купила! Теперь мужика купить хочешь? Ищи себе другой секс-прибор! Улисс посмотрел на себя в зеркало и усмехнулся. Ну и что я так разошелся? Мне еще пока денег не предложили. Пока я сам хочу ее трахнуть и бешусь, потому что этого делать нельзя. И с чего я взял, что она хочет меня купить?
Тайный голос вдруг явственно произнес: так это же всем ясно! Подумай сам, зачем ей управляющий. Ей нужен ручной любовник, живой вибратор. Не сдавайся, мужик! Ты же не для того родился и остался жив после стольких передряг, чтобы обслуживать богатых дамочек. Улисс вышел из туалета и спокойно подошел к столику.
— Мне кажется, наш завтрак затянулся. И не мешало бы заняться делами. Да и у вас, я думаю, время благодеяний на сегодня закончилось.
— А что случилось в туалетной комнате? Вы обнаружили там вражеский десант и его уничтожили? У вас такой вид, словно вы вернулись с правительственного задания. Или поступили секретные сведения из унитаза о моей работе на китайскую разведку? Дан приказ ликвидировать? — Энн засмеялась и допила кофе. — Все, я готова. Можете меня брать, в смысле — арестовывать, а не в том, другом. Шутка, извините.
Улисс криво ухмыльнулся и не стал отвечать. Они молча прошли через кафе и вышли на залитую солнцем площадку.
Странно, подумала Энн, такое чувство, что мы уже переспали и он собрался меня бросить. Но не знает, как об этом сказать. Мне обидно и хочется надавать ему оплеух. А на самом деле ничего не происходит. Ни-че-го! Какие-то виртуальные отношения. Или это все мои фантазии? Когда пишешь всякую чушь, то рано или поздно начинаешь выходить за грань реального. Вот так и сходят с ума. Опять придется идти к психоаналитику.
Они молча доехали до дому, изредка перебрасываясь случайными фразами о погоде и дороге.
Весь оставшийся день Улисс посвятил налаживанию домашнего быта и сочинению выкладок по финансовой реорганизации вверенного ему хозяйства. В четыре часа пришел школьный автобус. Кевин, возбужденный и довольный, влетел в дом и с разбегу упал на диван в гостиной.
— Устал с непривычки! Отвык учиться. Тут такая сложная программа. Патти обещала меня подтянуть по всем предметам. Вечером пойду к ней.
— Что за Патти? Учительница?
— Отец, ты чего? Это наша соседка, девочка из школы. Представляешь, круглая отличница! Но совершенно не задается, и ее очень уважают. Она организовала школьное радио. Предложила мне тоже быть диктором. Говорит, у меня красивый голос.
— Я не понял: ты что, теперь дружишь с девочками? Не собираешься заводить здесь друзей-парней? Тебе нелегко придется в военном училище. И еще: учись сам справляться с трудностями, без репетиторов.
— Ты чего? Перегрелся на солнце?! Почему нельзя дружить с девочками? Это что-то новое… Мне что, с парнями целоваться? При чем здесь военное училище? Я не собираюсь там учиться! Наконец-то я попал в хорошую школу. Тут нормальные ребята, нормальные учителя. Папа, я не хочу быть военным! Я подружился с хорошей девчонкой, она, если хочешь знать, герой не хуже тебя. Знаешь, какая у нее сила воли? До прошлого года она не могла встать с инвалидного кресла. Ей сделали операцию, она теперь работает наравне с другими, всем помогает и ни на что не жалуется. Мне только сейчас захотелось жить… после маминой… Да что говорить! Ты какой-то железобетонный. Тебе все по фигу! А я не такой! Я чувствую все. И друзей буду выбирать сам, каких хочу!
Улисс удивленно посмотрел на сына. Он не ожидал такого всплеска эмоций.
— Извини, не хотел тебя обидеть. Но, если ты еще раз скажешь мне что-то вроде «перегрелся на солнце», у нас могут испортиться отношения.
— Извини, не хотел тебя обидеть. Но позволь мне решать, с кем мне дружить и кем быть.
— Ну и кем ты хочешь быть?
— Артистом.
— Что? Чушь какая-то!
— Чушь? А то, что ты сейчас делаешь, не чушь? Ты-то чем занимаешься? Ладно, я пошел делать уроки. Есть не хочу, в школе поел.
Полковник почувствовал, как между ними сыном что-то обрывается. Он вдруг понял, что Кевин вырос. Но вырос так внезапно и, кажется, без его участия. Здесь какая-то нездоровая атмосфера. Я лезу на стенку из-за секса, Кевин решил стать артистом. Мы поругались на пустом месте. И я хорош! Парень пришел довольный, полный энтузиазма. Что я к нему прицепился? Да пусть дружит с кем хочет! Просто я ему завидую. Он молодой, у него все впереди, а я — чем я занимаюсь? Надо что-то решать в моей жизни.
Улисс поднялся к сыну.
— Кевин, не будем ссориться. Я сегодня не в себе. Прости, я тебя люблю, ты знаешь…
— Да ладно, пап, не будем. Все нормально. Что ты делаешь вечером?
— Нужно сходить в одно место. По делу. Но я вернусь часов в двенадцать. А ты?
— Наверное, дома буду. Или у соседей. Или кино возьму посмотреть. Иди и не волнуйся: все будет о'кей.
Улисс чувствовал себя подавленно. Сын прав. Он действительно занимается не своим делом. А что у него свое? Дома нет, профессии нет, семьи тоже, ведь для сына теперь мнение какой-то девчонки важнее, чем мнение отца. И это решение быть актером? Чушь собачья… Нестабильный заработок, а еще полное отсутствие каких-либо знакомых в этой среде. Дело даже не в возможной протекции, а просто в дружеских связях, профессиональном общении. Как иначе поймешь, что надо делать, какие тенденции, что современно и самобытно, а что непрофессиональная халтура или устаревший штамп. Вот если бы Кевин решил пойти по военной стезе! Улисс позвонил бы своим друзьям, посоветовался, куда поступать, чтобы потом попасть в элитную часть. Наверняка Джон Бриттнер генерал уже. Они с ним вместе учились, а потом и служили. Кстати, а почему он сам-то не звонил ему столько лет? Просто так, по дружбе. Понятно почему; звонить и рассказывать, как у тебя все хреново… Вешать на друга свои проблемы: жена умерла, из армии ушел, да еще со скандалом, страдаю депрессией… Хороший набор для первого звонка после многих лет разлуки. Но сейчас-то можно позвонить… Сказать, что с депрессией, кажется, справился, нашел работу, жаль не по профилю, но жить можно, сын учится в лучшей школе Восточного побережья… Заодно обсудить свои армейские дела — промахи и удачи. Профессионалам есть о чем поговорить. Улисс полез в записную книжку посмотреть телефон, но в новом органайзере координат старого друга не было. Эх, где-то запакована домашняя адресная книга, надо искать по всем ящикам.
Улисс занялся распаковкой недораспакованных ящиков. Нашел старую телефонную книжку. Возможно, номер изменился. Он позвонил и с радостью услышал хрипловатый голос старого друга.
— Черт, это ты?! Наконец-то! Ну колись, где пропадал. А звание какое? Бригадный генерал?
— Отставной офицер… Не хотел тебе звонить, потому что нечем похвастаться. У меня многое изменилось в жизни, теперь я вдовец, да еще штатский… Но сейчас вроде оклемался. Как ты?
— Лис! Ты охренел, что ли?! Почему ты мне не звонил все это время? Какая отставка?! Я тебя не узнаю! А что случилось с Моникой? Прости, если тебе тяжело говорить…
Лис — это кличка Лэндиса в училище. Дело было не в имени и не в хитрости Улисса, а, наоборот, в его человеческом простодушии, странно сочетавшемся с профессиональной смекалкой.
Улисс рассказал другу о жене, о своих печальных раздумьях и добавил, что уже справился с собой и даже нашел временную работу.
Джон молча слушал его.
— Лис, это не телефонный разговор. Надо встретиться. Но я человек не свободный. Запиши мой служебный номер и мобильный. Позвони завтра на работу — договоримся о встрече. А я погляжу твое досье на досуге. Да, если хочешь узнать о ком-нибудь, можешь у меня спросить. Звони по-свойски, я буду рад тебе помочь! Жду завтра звонка.
Разговор с другом окрылил Улисса. Вещи были все распакованы и разложены по ящикам. Время
