Тайная супруга, совсем как мадам де Ментенон!.. Госпожа де Спиньо подняла на своего царственного любовника глаза, полные слез.
– Сир, как выразить вам мою радость… мою признательность?.. И чего же я могу пожелать еще, когда вы навсегда предлагаете мне свое сердце?.. Разве такая любовь, как наша, нуждается в чем-либо, кроме тайны и ночи? Постоянно находиться рядом с вами, не разлучаться с вами ни днем, ни ночью – вот единственная моя мечта, вот единственное мое желание, вот единственное, что способно составить мое счастье!
– Вы так меня любите, душенька?
– Как вы можете в этом сомневаться? Разве я не дала вам достаточно доказательств своей преданности? Зачем же вы говорите мне о короне? Ваша любовь – единственный венец, которым я дорожу на самом деле!
Услышав эти прекрасные слова, Виктор-Амедей растрогался, заключил свою дорогую Анну-Терезу в объятия, нежно поцеловал ее, после чего отправился к сыну. Тот учился управлять государством, внимая докладу премьер-министра, посвященному отношениям с Францией. Король был так счастлив, что ему хотелось немедленно поделиться с наследником отличной новостью. Сделать этого ему не удалось. К величайшему его удивлению, Виктор-Амедей обнаружил, что Карлен целиком поглощен беседой с премьер- министром, что он весьма неплохо с этим справляется и что ему приходят в голову поистине грандиозные проекты. В юноше, и это было очевидно, проявлялись задатки настоящего короля! Скорее всего семейное счастье оказалось способно сотворить чудо. Виктору-Амедею пришлось признать, что сын его очень переменился.
Погрузившись в мечты, он вернулся в свои апартаменты. Любовь способна творить великие чудеса! Так почему бы ей не помочь и ему начать совершенно новое существование?
И вот два месяца спустя в часовне туринского королевского дворца, ровно в полночь, как и полагается в подобных случаях, в присутствии одного капеллана и двух свидетелей, Виктор-Амедей заключил морганатический брак с Анной-Терезой де Спиньо. Когда обручальное колечко скользнуло на палец маркизы, та не смогла сдержать дрожи. Радость и гордость прямо-таки распирали ее: теперь она станет царствовать. Пусть она будет некоронованной королевой, но ведь это не уменьшит ее могущества! Ведь нет же силы, превосходящей тайную силу, не бывает могущества полнее могущества скрытого, сокровенного! Все равно всякий узнает, что она теперь жена короля! Об этом уже поговаривают в Версале, шепчутся в Мадриде, а в Риме эта новость понаделала шума! Пьемонтцы быстро поймут, кто на самом деле управляет их королем, а значит, и ими самими…
Пока новоявленная королева предавалась таким размышлениям, Виктор-Амедей отправился к сыну, чтобы все-таки сообщить ему радостную новость.
– Карлен, – сказал он, – знаешь, а я ведь только что женился!
– Эта новость покажется мне прекрасной, сир, если я буду уверен, что вы окажетесь счастливы в новом браке, – спокойно ответил Карлен.
– Но догадайтесь-ка, на ком?
Продемонстрировав, насколько он преуспел в тонком искусстве дипломатии, Карлен поклялся, что никак не может сообразить, кто же эта счастливица.
– Я только что женился на госпоже де Спиньо. Теперь, перед богом, она стала вашей второй матерью!
Вот тут уже Карлену пришлось проявить высшую степень лицедейства. Он не дрогнув и без тени улыбки заявил, что уже давно воспринимает мадам де Спиньо как свою вторую мать. Кроме того, он всегда бесконечно ей признателен за заботу о его счастье. А главное: на его взгляд, его возлюбленный отец не мог бы выбрать супругу лучше.
– Вы правы, – серьезно ответил король, – потому что она продолжит проявлять свою необычайную доброту и, надеюсь, очень скоро поспособствует и вашему счастью!
На этот раз Карлен про себя подумал, что побежден. Ему и в голову не приходило, каким же образом его новая мачеха может поспособствовать его собственному счастью. Единственное, что пришло ему на ум: король-отец оговорился. Принц спокойно отправился на охоту.
Однако на самом деле Виктор-Амедей прекрасно понимал, что говорит. Очарованный тем, что его новая супруга любит его так сильно, что она настолько чиста и бескорыстна, он принял выдающееся решение: отречься от королевской власти и начать новую жизнь вдали от забот о государстве. Ему захотелось стать простым помещиком, вести мирное существование, не думая ни о чем и ни о ком, кроме своей милой жены и своих собак. Уединившись с Анной-Терезой в каком-нибудь деревенском замке, они познают такое счастье, с которым не сравнимы никакие другие радости.
Когда царственный супруг явился к Анне-Терезе с великой новостью, та чуть не упала в обморок и бросила смущенный взгляд на художника, писавшего в этот момент ее портрет. Понимая, что он лишний, художник быстро прикрыл картину полотном, поклонился и вышел. Может быть, он подумал, что королю накануне отречения от престола лучше не мучиться над разгадкой символики его творения? Потому что, по правде говоря, на картине была изображена госпожа де Спиньо во весь рост, одетая в парадный костюм и небрежно положившая руку на подушку, где покоилась корона…
– Сир, – предположила новая Ментенон, – возможно, я плохо поняла вас? Или ослышалась?
– Плохо поняла? Да, конечно же, нет, сердечко мое, наоборот, вы все прекрасно поняли! Я все думал о том, как бы получше доказать вам свою любовь, и, кажется, нашел достойное решение: чтобы полностью принадлежать вам, только вам, вам одной, я намерен оставить корону моему сыну!
– Карлену?! – слабеющим голосом прошептала Анна-Тереза. – А Ваше Величество не опасается, что…
– Теперь Карлен в состоянии отлично править государством, и отчасти этим он обязан именно вам! Свершилось чудо! И отныне мы можем думать только о себе и о своем счастье. Вы ведь счастливы?
– Безгранично, сир… Да, да, действительно, я и помыслить не могла, что буду настолько счастлива…
Она потерпела сокрушительное крушение! Погибли все ее надежды. Анна-Тереза с трудом сдерживала бешенство. Столько лет, столько усилий – и какой же великой цели она добилась? Потратить чуть ли не всю жизнь на то, чтобы тебя в конце концов силой оторвали от придворных утех, чтобы влачить жалкое существование рядом с шестидесятилетним уродом?! Было от чего заплакать…
Действуя очень мягко, со множеством предосторожностей, она попыталась навести короля на мысль все-таки отказаться от столь лестного и столь прискорбного для нее решения. Но Виктор-Амедей был самым большим упрямцем на свете. Его стремление властвовать во всем не позволяло прислушиваться к протестам, от кого бы они ни исходили. Король совершенно не терпел противоречия, особенно в тех случаях, когда был убежден, что поступки его направлены исключительно на благо окружающих.
Анна-Тереза находилась в страшном смятении, она была близка к полному отчаянию. И в таком состоянии ей пришлось присутствовать 7 сентября 1730 года на торжественном отречении Виктора-Амедея от престола. Карлен становился королем Карлом-Эммануилом III. В то самое время, когда Турин сверкал огнями фейерверков, пока радостно пели фанфары, парочка престарелых «голубков» вылетела из столицы королевства, чтобы отправиться в бывшую столицу герцогства. Виктор-Амедей твердо решил поселиться в старом замке Шамбери, колыбели его семьи, которая казалась ему самым подходящим местом для людей уже довольно преклонного возраста, решивших начать новую жизнь.
Это решение окончательно повергло госпожу де Спиньо в отчаяние. Замок Шамбери был не чем иным, как громадной средневековой крепостью, величественной с виду, но совершенно непригодной для нормального существования. Огромные негостеприимные залы, бесконечные коридоры, ничего не согревающие камины с плохой тягой, ужасные сквозняки… Чтобы полностью претворить в жизнь свои представления о семейном счастье, Виктор-Амедей к тому же решительно предпочел одиночество вдвоем. Он дал понять своим подданным, что не может быть и речи ни о празднествах в его честь, ни о том, чтобы позаботиться о чем-то вроде двора. Ему хотелось наслаждаться лишь обществом своей изумительной жены, выбранной именно потому, что только она способна подарить ему тихие радости и спокойствие, которое он заслужил за долгие годы тяжкого труда…
В душе несчастной Анны-Терезы все клокотало. Она изо всех сил старалась, несмотря ни на что, изображать удовольствие и признательность. Бедняжка пыталась достойно выдержать посланное ей
