другой день. Вы идете, барон? Я предлагаю завершить наш обед в более спокойной обстановке, там, где мы сможем найти достойный обод и посетителей, занятых только своей трапезой.
– Охотно! У меня есть знакомый, мой соотечественник. У него можно очень хорошо пообедать.
И спокойно!
И двое новых друзей спокойно вышли и отправились на поиски десерта.
…И ВЕЧЕР, ТОЖЕ НЕ МЕНЕЕ ЗАНЯТНЫЙ
Дом Бегмера и Бассанжа, ювелиров королевы, расположенный в доме номер два по улице Вандом, поблизости от зала игры в мяч и крепости Тампль, принадлежавший графу д'Артуа, отчасти походил на жилище буржуа, отчасти – на складское помещение, а во многом он напоминал крепость. Различные помещения окружали обширный двор, где кареты богатых клиентов могли свободно развернуться, похожие на тюремные, обитые железом двери способны были выдержать любой штурм, а защищавшие окна железные решетки могли обескуражить злоумышленника с любым напильником. Но чтобы скрасить этот суровый и неприступный вид и удовлетворить буколический характер мадам Бегмер, по стенам вился нежный плющ, в теплые летние вечера он придавал дому более ласковый вид и доносил дивный аромат.
Именно перед этим убежищем, самым тщательным образом реставрированным, и остановились Турнемин и его новый друг Ульрих-Август. Было около пяти часов пополудни. Швейцарец вызвался проводить бретонца, еще новичка в Париже, в надежде быть ему чем-либо полезным.
Он был знаком с одним из этих компаньонов, Шарлем Августом Бегмером, немцем по происхождению, бывшим ювелиром короля Польши.
На службе польского короля в течение нескольких лет пребывал его отец барон Ульрих-старший.
Благодаря этому посланник герцогини д'Альба имел честь быть принятым без всякого ожидания в качестве особо почетного гостя.
Появившийся в окошке двери слуга действительно начал им объяснять, что «господа заняты переговорами с важными лицами» и что они приказали ему сказать, что «они больше никого не примут».
Было очевидно, что этот человек не был французом, но он был молод, и Винклерид его еще никогда не видел. На всякий случай он ему пролаял на ухо какие-то фразы по-немецки, и это произвело чудо: молодой слуга склонился в низком поклоне, а затем исчез.
Через мгновение он возвратился, открыл все засовы и пропустил обоих всадников во двор, где уже стоял элегантный экипаж, запряженный парой породистых лошадей. Этот экипаж и заставил бретонца нахмурить брови. Экипаж был зеленого цвета, но на дверцах были нарисованы гербы Испании. То важное лицо, с которым сейчас велись переговоры, вполне мог быть шевалье д'Окаризом или же самим послом.
– Не угодно ли господам последовать за мной! – попросил слуга, бросив поводья лошадей подбежавшему конюху. – Мне доверена честь проводить вас в малый салон. Господин Бегмер выражает свое сожаление и просит вас подождать, пока он не закончит дела с клиентом.
– Но не очень долго! – резковато промолвил Винклерид. – Я еще должен вернуться в Версаль.
Ожидание было совсем недолгим. Пока молодые люди поднимались по роскошной каменной лестнице за слугой, ювелиры уже провожали своего посетителя, в котором Жиль без всякого труда узнал испанского консула.
Обе группы повстречались на этой лестнице.
Бегмер дружески приветствовал швейцарского офицера.
– Я в вашем распоряжении через несколько минут, господин барон!
– Не торопитесь! – ответил Ульрих-Август, а Жиль тем временем старался не смотреть в сторону испанца и принял совершенно безразличный вид.
– Вы знаете этого человека? – прошептал ему швейцарец.
– Кого? Этого иностранца? Ей-богу, нет, но, судя по чертам кареты и по его лицу, я могу предположить, что это испанец. А почему вы меня об этом спрашиваете?
– Да потому, что этот человек очень пристально на вас смотрел.
– Ну, может быть, мы встречались при дворе Карла Третьего, но я об этом совсем не помню, – схитрил Жиль.
Их ввели в прекрасно убранный салон с роскошной мебелью. Главным его убранством были витрины с ювелирными и золотыми изделиями, стиль которых, может быть, был и тяжеловат, но очень мил. Ульрих принялся изучать их с видом большого знатока.
– Вы понимаете в драгоценностях, мой дорогой барон? – спросил Жиль, с интересом глядя на своего нового друга, который вынул маленькую лупу и водрузил ее на правый глаз.
– Я разбираюсь во всем прекрасном и добротном: в винах, в лошадях… в женщинах. А что до драгоценностей, то это правда, я здесь кое-что понимаю. Баронесса, моя мама, их имела довольно много, и очень хороших.
Очень скоро Бегмер, одетый в бархат цвета ржавчины, обтягивающий его круглый животик, вбежал в салон, устремился к Винклериду с протянутыми руками.
– Господин барон! Какая радость вас снова видеть. Мне кажется, мы уже век не виделись.
Но садитесь же, прошу вас! Я надеюсь, что вы не заходили сюда в последние дни. Нас не было в это время, мы с компаньоном уезжали по делам. Чем могу вам служить?
– Мне – ничем, – сказал спокойным голосом швейцарец. – А вот моему другу – многим. Он хочет купить ваше проклятое колье.
– Колье! Какое колье? Не то ли?
