– Грустно сознавать, что мы больше не увидимся, – призналась Сильви.

– Почему, позвольте спросить?

– Потому что завтра я удаляюсь в Фонсом, чтобы засесть там безвыездно. К тому же мне меньше всего хочется компрометировать вас перед королем.

Д'Артаньян решительно улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами.

– Пускай молокосос намотает себе на ус, что если он хочет окружить себя верными слугами, то нельзя мешать зову их сердец. Я приеду к вам с новостями. Я сделаю это, чтобы доставить удовольствие самому себе, потому что... не могу себе представить, во что превратится мое существование, если я лишусь надежды видеть вас.

Она растроганно протянула ему руку, к которой он надолго припал губами. Потом, вскочив на коня с легкостью двадцатилетнего, мушкетер ускакал, ни разу не обернувшись.

В библиотеке, устроившись у камина, Сильви поджидали Мария де Шомбер, Персеваль и Ла Порт, угощавшиеся тем самым вином с корицей, от которого отказался Д'Артаньян. Стоило Сильви появиться, как вся троица хором спросила:

– Ну как?

– Изгнание на свои земли. То же, что у вас. – Она посмотрела на бывшую фрейлину и на самого преданного из всех слуг Анны Австрийской. Последний встал и прошелся по комнате.

– Готов ручаться головой, что я прав! Должно быть, исповедник потребовал, чтобы королева-мать открыла старшему сыну всю правду, пригрозив в противном случае не дать ей отпущения грехов.

– А я повторяю, что этого не может быть! – вскричала Мария. – Даже на исповеди государственный секрет не предназначается для слуха первого попавшегося священника.

– Преподобный Ош – далеко не первый попавшийся священник! А пусть бы и так, ведь нарушение тайны исповеди влечет проклятие, – напомнил Персеваль. – Разумеется, супружеская неверность – тяжкое прегрешение, и королева сама должна была стремиться облегчить совесть. Я придерживаюсь мнения Ла Порта: теперь король знает все. Значит, вам угрожает опасность: разве не вы способствовали ее связи с Бофором?

– Она бы нас ни за что не выдала! – возмущенно бросила Мария.

– Выдала или нет, – молвил Ла Порт, – но он, должно быть, потребовал ответа, кто еще знает о происшедшем. Думаю, правда, что, прежде чем перечислить сыну имена, она заставила его поклясться не причинять нам вреда, в противном случае мы бы уже знакомились с внутренним убранством Бастилии. Недаром он довольствовался тем, что навсегда удалил нас от двора.

– Ла Порт прав, – поддержал старого слугу Персеваль. – Случаю было угодно, чтобы вся ваша троица сразу попалась ему на глаза, как только он вышел из спальни умирающей, узнав, что в нем действительно течет кровь Генриха IV, только Людовик XIII здесь ни при чем... Для такого спесивого молодого человека это – страшное откровение, пусть мать и заверила его, что его брат Филипп ни за что не узнает правды. Старый лис Мазарини знал, что делает, когда они с королевой потакали женственным наклонностям маленького принца, иначе не исключена была бы опасность появления еще одного Гастона Орлеанского, пусть в другом обличье. Так или иначе, Людовик – король и намерен остаться им впредь. Что же странного, если он убирает из своего окружения тех, кто способен напомнить ему об истине?

– Вы считаете, что Мазарини тоже все знал? – спросила Мария де Шомбер.

– Она никогда ничего от него не скрывала, – с горечью ответил Ла Порт. – Разве он не был ее тайным мужем?

В разговор вмешалась Сильви, уставшая молчать:

– А как же Бофор? Что будет теперь с ним?

Стоило ей произнести это имя, как воцарилась тишина, в которой перемешались страх и тревога. Все знали, что Людовик XIV всегда подозрительно относился к самому своенравному из Вандомов, и теперь боялись даже предположить, что он может чувствовать сейчас, когда ему открылась правда... Самым смелым оказался Персеваль.

– Христианнейший король не посмеет совершить страшный грех отцеубийства, – сказал он. – Но вы, Сильви, правы, что вспомнили про Бофора. Я снова отправлюсь в Тулон и дождусь его там: пора его предостеречь, причем лично. Делать это простым письмом, которое может попасть неизвестно кому в руки, слишком опасно. Мы встретимся с вами в Фонсоме – ведь вы теперь, полагаю, поспешите туда?

– Завтра же! Этот дом, подобно дому в Конфлане, тоже погрузится в сон, пока его не разбудит мой сын.

На следующий день, 26 января 1666 года, в пять утра без нескольких минут Анна Австрийская скончалась, прижимая к губам распятие, которое всю ее жизнь провисело у нее над изголовьем. Согласно ее предсмертной воле, тело было накрыто францисканской рясой и перенесено в королевский некрополь в аббатстве Сен-Дени, где ее уже давно дожидался покойный супруг...

Под звон всех колоколов Парижа от дома на улице Кенкампуа отъехали три кареты, увозившие госпожу де Шомбер, Ла Порта и Сильви. Что касается Персеваля, то он отважно вызвался ехать в почтовом экипаже, несмотря на неприятные воспоминания, оставшиеся от предыдущей поездки.

Прежде чем покинуть свой особняк, госпожа де Фонсом собрала всех слуг, объяснила им, в чем особенность ее нового положения, и предложила отпустить на все четыре стороны всех, кто этого пожелает. Таковых, впрочем, не нашлось. Беркен и Жавотт остались в Париже, а с ними еще несколько слуг, которым было поручено поддерживать дом в жилом состоянии. Все прочие, включая нового повара, выбрали герцогский замок.

– Непонятно, зачем герцогине плохо питаться. То, что она покидает город, еще не причина, – заявил Лами. – К тому же там у меня появится время, чтобы написать давно задуманный трактат о мелкой пернатой дичи.

Единственное, о чем сожалела Сильви, прощаясь с Парижем, – так это о своем милом домике в Конфлане, который она всегда любила и где чувствовала себя более чем где бы то ни было еще у себя дома. Расставание с парижским особняком не вызывало у нее грусти, не говоря о королевском дворе, где ничего не стоило угодить в ловушку или стать жертвой чьего-нибудь неутоленного честолюбия. Разумеется, ей было до боли жаль бедняжку молодую королеву, искренне горюющую и рискующую остаться в полном одиночестве, лишившись со смертью королевы-матери поддержки, какой ей никто больше не мог оказать.

Беспокойство Сильви, как бы в жизни Марии-Терезии не прибавилось печали и как бы она не оказалась в окончательной изоляции, было не напрасным. Лишь только королева-мать испустила дух, как Людовик XIV с циничной непосредственностью сделал свою любовницу фрейлиной супруги: Лавальер покинула Пале- Рояль и свиту Мадам, чтобы влиться в свиту королевы. Теперь король мог встречаться с ней несравненно чаще.

Сильви узнала об этом спустя несколько недель после своего позорного изгнания из письма госпожи де Монтеспан, которая отважно заверяла ее в своем неожиданном дружеском расположении. Объяснялось последнее тем, что Сильви, подобно гордячке Атенаис, тоже взирала на Бурбонов как на род, уступающий в древности, а значит, и в знатности Мортемарам. «Было бы недурно, – писала она, – научить некоторых мужчин и их сожительниц уважению к родовитым дамам, в особенности к инфанте».

Эти слова вызвали у Сильви улыбку, но весть о придворных новшествах ее расстроила, ибо раскрывала внутреннюю сущность короля, которого она прежде так любила, еще с одной стороны: монарх проявлял полное презрение ко всему, что не способствовало его наслаждениям, и безразличие к чужим страданиям, как и к ценности человеческой жизни вообще.

Новое доказательство правильности этого умозаключения не заставило себя ждать: уже на следующий после получения письма день Корантен, одновременно расстроенный и возмущенный, доложил Сильви, что в желобе его мельницы обнаружен труп бедняги Набо, застрявший в мерзлой траве. О том, что он не утонул, а был задушен, свидетельствовал обрывок веревки на шее... Ужас усугублялся выжженной на щеке убитого лилией – клеймом, которым метили воров и беглых рабов.

– Вчера я его не видел, – рассказал Корантен, – но не придал этому значения. Он любил прогулки, забредал один далеко в лес...

– Уроженец теплых краев – в нынешние холода?

– Представьте себе! Странно, не правда ли? Его завораживала любая белизна, а более всего – снег и

Вы читаете Узник в маске
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату