порядке?
Макс кивнул. Саймон опустился на колени и принялся расшнуровывать его кроссовки.
— Что случилось? Ты свалился со скал?
— Олень, — только и произнес Макс.
— Олень? Какой олень?
Макс попытался говорить, но не смог выдавить из себя ни звука; плечи и грудь передернуло, зубы лязгнули.
— Ну, не надо, — сказал Чейс. — Все хорошо. Он снял с сына кроссовки, носки, джинсы и трусы, свернул в узел и выбросил через входную дверь на траву. Вытащил из бельевого шкафа в прихожей два махровых полотенца, одним насухо вытер мальчика, а во второе его завернул. Затем подвел Макса к стоявшему здесь же дивану и усадил.
— Олени приплывают сюда, — продолжал он. — Обычно с Блока, но иногда даже и от города. Не знаю, зачем им это, тут нет ничего такого, что они не нашли бы где-нибудь еще. От них одна морока: поедают все, что сажает госпожа Бикслер, к тому же тащат с собой клещей — клещей Лайма. Они… — Чейс оборвал фразу, увидев, что Макс отрицательно мотает головой. — Что?
— Он был мертвый, — заявил Макс.
— Как? В воде? Значит, утонул. Ну, они…
— Кто-то его убил… Пытался съесть… Ел его, много съел. — Макс говорил рваными фразами, потому что все еще дрожал. — Я был на скалах у того мыса… У огромного валуна, госпожа Бикслер говорила, что семья называет его Скала-папа… Что-то увидел в воде, застряло в камнях… Увидел его голову и часть остального… Я подошел ближе… Смотрю, ничего не осталось ниже, чем… — Макс коснулся ребер. — Я подумал, может, рыбы обглодали… Как они птиц обгладывают…
— Возможно, если он кровоточил. Одна из них могла вырвать кусок из него, потом другие увидели, как это легко, одурели и…
Макс снова покачал головой:
— Нет. Я думал, может быть, акула, но, когда подошел совсем близко, увидел… У оленя не было глаз. Все вокруг глаз вырвано. Акула бы так не сделала… Не смогла.
— Верно. Значит, ты был прав сначала… Рыбы помельче, вероятно.
Макс не обратил внимания на его слова:
— Я увидел, что у него из щеки что-то торчит… Что-то блестящее… Я попробовал дотянуться, но не смог, шагнул вперед, поскользнулся… Упал.
— Что же это было?
Макс разжал правую ладонь. Рана была маленькая и неглубокая, и кровотечение уже остановилось. Он протянул отцу блестящую колючку.
— Похоже на акулий зуб, — сказал Чейс, взяв маленькую вещицу и поворачиваясь к свету, который прежде загораживал собой.
— Я тоже так подумал.
Но когда Саймон прошел к столу и рассмотрел колючку, взгляд его застыл, а пульс забился вдвое быстрее. Она действительно выглядела как акулий зуб, зуб большой белой акулы, возможно окаменевший, потому что Цвет у него был тускло-серый. Треугольник со стороной примерно в полдюйма, и две из трех сторон имели мелкие зубчики — когда Чейс провел по ним большим пальнем, то слегка порезался, будто скальпелем. Третья сторона — чуть толще, с ровным основанием, на каждом конце которого помещался загнутый крючком шип. Шипы смотрели друг на друга, один был отломлен как раз после изгиба.
Чейс взял со стола линейку и измерил треугольник. Длина стороны составляла не полдюйма, а пять восьмых — ровно пять восьмых дюйма. Вся вещица являла собой точно выполненный равносторонний треугольник.
Чейс потер его большим и указательным пальцами. Серый налет напоминал ил, и когда Чейс потер, налет остался на пальцах.
Теперь зуб, или что там это было, заблестел, как начищенное серебро.
Саймон посмотрел на Макса.
— Это шутка? — спросил он. — Дурака валяешь?
— Шутка? — Макс задрожал и показал руки и ноги, покрытые гусиной кожей, а также рану на ладони. — Хороша шуточка!
— Ну, тогда… Неужели здесь появился зверь с зубами из нержавеющей стали?
13
Бак и Брайан Беллами отошли от причала только в два тридцать, почти на два часа позже, чем планировал Бак, отчего он был вне себя. Бак поручил Брайану наполнить два акваланга, но его братец так увлекся, помогая подружке с выбором костюма для парада в Уотерборо на День благословения флота, что и не подумал заняться аквалангами. Бак велел Брайану проверить, чтобы топлива на лодке было под завязку, но Брайан забыл, и им пришлось сорок минут ждать в очереди на заправку, пока какой-то толстопузый сукин сын, закрывший все подходы к насосам своим огромным «гаттерасом», принимал на борт дизельного топлива на две тысячи зеленых.
Но Бак придержал язык. Трепать его о Брайана не было смысла: тот не воспринимал внушений. После службы в армии — двух лет, проведенных в Техасе на мексиканской границе в компании с дешевой «травой», текилой и бог знает с чем еще, — Брайан и жизнь-то не очень воспринимал. Его ничто не беспокоило, все и всегда было до фонаря. В последний раз, когда Бак разорался на него из-за того, что тот забыл всю наживку для рыболовной снасти, Брайан просто сказал: «А, дерьмо», выпрыгнул за борт и поплыл. От берега их отделяли двенадцать миль.
В отличие от брата. Баку не все было безразлично. Он был дьявольски возбужден: сегодня — величайший день в его жизни. Поэтому, вместо того чтобы сказать Брайану что-нибудь энергичное, он просто вежливо попросил брата сесть на обитый ящик посередине лодки, чтобы тот меньше прыгал, и до упора выжал рычаг газа. Парусники в заливе роились как мухи, между ними пробирались шлюпки — народ, проделавший путь с побережья северо-восточного Мэна и из Нью-Джерси, чтобы увидеть идиотские побрякушки Дня флота, — но Баку было наплевать. Окажись поблизости морской коп, пусть попробует поймать их с братом. Немногое из того, что ходит по морю, могло равняться в скорости с «Зиппо». Бак взял со склада «мако» стандартной комплектации, выпотрошил его, добавил силовую установку с турбонаддувом, дававшую до четырехсот пятидесяти лошадей, собрал — и вперед.
Он прошел мыс Уотерборо примерно на тридцати узлах, сбавил ход, чтобы не трясти драгоценный ящик, пересекая волны от больших лодок, которые входили в пролив Уоч-Хилл и выходили из него, снова ударил по рычагу газа и включил наддув, направившись к Напатри — стрелка спидометра дрожала на делении около шестидесяти узлов.
Если сегодня на испытаниях и завтра на переговорах все пройдет успешно, он сможет пополнить свои перспективы кучей нулей и сказать парням в «Пиломатериалах Уотерборо», чтобы они поискали другого фраера торговать фанерой и раскрашивать лодки для городских пижонов. Раз Брайана устраивает необременительная и малодоходная «халтура» — это его дело, все здешние корпорации готовы платить братьям за нее; хотя заставь Бака спорить, он поставил бы на то, что Брайан предпочтет зарабатывать жалкие центы на заправочной станции у шоссе.
Волнение оставалось незначительным. Не сбавляя скорости, Бак обогнул Напатри и повернул на юго-восток, рассчитывая пройти между двумя горбами островов Блок и Оспри.
— Куда идем? — прокричал Брайан сквозь вой двигателя.
— К «Элен Джей».
— Далеко.
— У тебя есть предложение получше?
— Не-а, — ответил Брайан, наклоняясь к холодильнику. — Глотну пивка.
— Потом, Брайан. Нам нужно поработать, и головой — тоже.
