Листы палубы были загнуты внутрь, их края закручивались, словно от удара гигантского молота.
Делая очередной снимок, Уэббер почувствовал, что обливается потом: он представил себе ту минуту полустолетием раньше, когда люди на лодке вдруг поняли, что должны умереть. Он услышал рев водяного потока, крики, ощутил замешательство, панику, давление, нехватку воздуха, агонию.
— О боже… — вырвалось у Уэббера.
Пилот включил мотор, и батискаф начал по дюйму продвигаться вперед. Свет прожекторов проник в пробоину, открыв перепутанные обрывки кабелей, скрученные трубопроводы…
— Эй! — закричал Уэббер.
— Что?
— Там внутри что-то есть. Что-то большое. Похоже на… Не знаю…
Пилот сманеврировал батискафом и завис над дырой носом вниз: с помощью когтей на концах манипуляторов оторвал провода и разгреб сплетение труб. Он сфокусировал пятитысячеваттный луч и направил его в отверстие строго вертикально.
— Разрази меня гром…
— Вроде бы ящик… — начал было Уэббер, наблюдая танец луча по желто-зеленому правильному прямоугольнику. — Сундук.
— Да. Или гроб. — Пилот замолчал, взвешивая возможности. — Нет, для гроба слишком велик.
Некоторое время никто не произносил ни звука. Они пристально глядели на контейнер, строя догадки и дав волю воображению. Наконец Уэббер произнес:
— Нужно поднять его наверх.
— Угу, — кивнул пилот. — Вопрос только — как. Ублюдок в длину восемь футов. Готов спорить, весит тонну. Своим аппаратом я его не подниму.
— А если двумя батискафами?
— Нет, я думаю, мы не поднимем штуку весом в тысячу фунтов. Тем более что контейнер может оказаться гораздо тяжелее. Мы не сможем… — Он замолчал. — Подожди. Думаю, там наверху найдутся пять миль троса. Если они привяжут на конце груз и опустят его, а мы сумеем закрепить ящик в петле, то, может быть, есть шанс… — Он нажал на кнопку и заговорил в микрофон.
На то, чтобы найти опущенный с плавучей базы трос с грузом и закрепить контейнер в стальной петле, два батискафа потратили час. К тому времени, когда они подали наверх команду начинать подъем, запасы воздуха у них уменьшились почти до критической отметки. Поэтому, убедившись, что контейнер извлечен из корпуса подводной лодки и нормально идет вверх, они сразу же сбросили балласт и начали всплывать сами.
Уэббер чувствовал себя выжатым, но находился в приподнятом боевом настроении. Он с нетерпением ждал выхода на поверхность, чтобы открыть контейнер и увидеть его содержимое.
— Ты знаешь, что необычно? — спросил он, наблюдая, как глубиномер отсчитывает метры их возвращения к дневному свету.
— Вся эта штука чудная, — сказал пилот.
— Ты имеешь в виду что-то конкретное?
— Обломки подлодки. Все было покрыто илом, на всем лежал серый слой… Кроме ящика. Он чистый. Наверное, поэтому я и увидел его. Он выделялся.
— А ил липнет к бронзе?
— Понятия не имею, — пожал плечами пилот.
7
— Не могу поверить! — воскликнул Уэббер. — Металлурги, археологи, химики… Что за дерьмо! Имеет значение только то, что внутри. О чем они думают?
— Ну ты же знаешь бюрократов, — попытался выразить сочувствие пилот. — Они сидят весь день, ковыряя пальцем в заднице, а теперь им вдруг приходится что-то делать, как-то оправдывать свое существование.
Они стояли на корме судна, державшего курс на запад, к заливу Массачусетс. Контейнер помещался на спускоподъемном устройстве, и Уэббер провел несколько часов, устанавливая лампы на надстройках, чтобы создать при вскрытии контейнера соответствующую таинственную атмосферу. Он решил работать на закате, в «волшебный час» фотографов, когда тени удлиняются, а свет — мягкий, наполненный и драматический.
И тогда, за полчаса до начала съемок, капитан передал ему листок, полученный по факсимильной связи из «Нэшнл джиогрэфик», с пометкой «срочно»: ему предписывали не трогать контейнер до прибытия в порт, где судно встретит команда специалистов по естественным наукам и историков, осмотрит и откроет бронзовый ящик в присутствии одного из авторов и редактора журнала, а также телевизионных операторов, снимающих серию «Нэшнл джиогрэфик иксплорер».
Уэббер был убит. Он знал, что произойдет: подготовленное им освещение уничтожат, его отодвинут в сторону, за спины телевизионщиков, командовать начнут эксперты. Он не получит никакой возможности отснять достаточно «боковиков» — кадров, не нужных «Нэшнл джиогрэфик», но пригодных для размещения в другие журналы. Пострадает не только качество его продукции, но и кошелек.
Но теперь Уэббер ничего не мог поделать. Хуже того, все произошло по его же вине — следовало унять возбуждение и подождать с сообщением в журнал о находке контейнера.
— Дерьмо! — заорал он в вечерний воздух.
— Ладно, — сказал пилот, — забудь. Спустимся в кают-компанию: у меня есть друг по имени Джек Дэниэлз[5], и он смерть как хочет встретиться с тобой.
Уэббер и пилот сидели в кают-компании и приканчивали «Джека Дэниэлза». Чем больше пилот брюзжал насчет бюрократов, тем больше Уэббер сознавал, что его обкрадывают. Он нашел контейнер, сфотографировал его в руинах подводной лодки, и он должен сделать первые, лучшие — единственные — снимки содержимого.
В восемь сорок пять пилот объявил, что насосался по самые жабры, и шатаясь поплелся спать.
В восемь пятьдесят у Уэббера был готов план. Он отправился в постель, заведя будильник на полночь.
— Это мыс Монток, — произнес капитан, показывая удаленную окружность на экране радара, — а это остров Блок. Если бы не было ветра, я бы стал на якорь у Вудс-Хола и дождался рассвета. — Он посмотрел на часы, висящие на переборке. — Сейчас час пятнадцать. Через четыре часа видимость будет хорошая. Но при этом сумасшедшем восточном я укроюсь за Блоком и пойду к берегу, когда начнет светать. Иначе всем станет погано, да и сломать что-нибудь можем.
— Верно, — ответил Уэббер.
От кислого кофе, целое ведро которого он влил в себя, его тошнило, когда судно врезалось в подошву волны, а затем наискось поднималось на гребень и разбивало его. Подталкиваемая настигающим ветром посудина ввинчивалась в ночь.
— Я, наверное, лучше пойду к себе и попробую заснуть.
— Поставь лоханку рядом с койкой, — предложил капитан. — Спать в блевотине — хуже нет.
Уэббер поднялся на мостик выяснить, сколько человек несут вахту, и обнаружил только двоих — капитана и его помощника: оба находились в рулевой рубке и смотрели вперед. Корма оставалась пустой и без наблюдения.
Вернувшись в каюту, Дэвид сунул пальцы в горло и опустошил в туалете желудок. Подождал пять минут и снова попробовал спровоцировать рвоту, но не выдавил ничего, кроме желчи. Уэббер почистил зубы, с прояснившейся головой и ощущением некоторой устойчивости повесил через плечо «Никон», проверил вспышку и вышел на кормовую часть палубы.
