Он показал на лодку, потом сделал движения руками подобно тому, как делают это гребцы, и махнул рукой в сторону реки.
– Мы отправляемся туда. Бог мой, как же по-турецки будет вода?.. Разом все вылетело из головы...
Чтобы у девушки не оставалось никаких сомнений в том, что ей нужно делать, Тамаш сначала показал рукой на нее, а потом на лодку.
Только после этого она поняла, что ее просят не оставаться на корабле, а плыть куда-то в лодке по реке. После этого они кивнула и, поддерживаемая за руку одним из матросов, стала спускаться в лодку.
Загрузив туда бочонок для пресной воды, Тамаш скомандовал:
– Отчаливаем.
Состояние, в котором находилась Фьора, трудно описать словами. Поначалу ее охватило отчаяние. Затем оно сменилось слабой надеждой на то, что в Турцию она все-таки не вернется.
Похоже, что этот славянин, капитан баржи, не собирается отправляться назад в Белград. Наверное, нужно покориться судьбе и ждать, надеясь на лучшее. Она еще не знала, что ее ждет в дальнейшем, но хотела верить в свою счастливую звезду.
Ведь уже не один раз она была на волосок от гибели, и все-таки несчастье обходило ее стороной. Гибли ее родные, близкие, люди, которые ее любили и которых любила она, но саму Фьору смерть обходила стороной.
Погрузившись в свои не слишком веселые мысли, она почти не замечала ничего вокруг. Не замечала, как красив Дунай и холмы, его окружающие, как ярко светит солнце, и как красиво поют птицы, как плещется вода под веслами, и как матросы поют песню в ритм движению весел.
Сколько таких песен ей пришлось услышать за те несколько месяцев, что прошли после ее отъезда из Парижа. Она вспомнила, как пели матросы-иллирийцы на урке «Санта Исабель», и странные горловые напевы арабских матросов с джермы, на которой они путешествовали по Нилу; песни итальянских моряков с «Санта-Маддалены» и пьяные вопли корсаров.
Неужели все это произошло с ней, Фьорой Бельтрами? Неужели это не был дурной сон? Перед ее глазами с калейдоскопической быстротой мелькали образы Авиньона и Мальты, Александрии и Каира, Стамбула и Белграда, Крита и Дижона. Ей казалось, что она пересекла уже весь свет, увидав за полгода с небольшим столько, что иным не доводится увидеть за всю жизнь...
Наконец, лодка уткнулась носом в песчаный берег маленького лесистого островка посреди широкой реки.
Первым на берег сошел капитан Тамаш Запольяи. Не забывая о своей пассажирке, он ступил в воду и жестом показал Фьоре, что собирается перенести ее на берег на руках.
Поначалу она не поверила своим глазам, но капитан снова протянул к ней руки.
Убедившись в том, что это не шутка, Фьора исполнила его просьбу. Тамаш на руках перенес ее на берег, покрытый густой зеленой травой.
«Наверное, этот остров необитаем...» – подумала Фьора.
Но в следующее же мгновение, словно опровергая мысли, откуда-то из-за деревьев послышался собачий лай.
Здесь действительно кто-то жил.
Фьора увидала недалеко от берега вытоптанную в траве тропинку, по которой и направился капитан.
– Идемте за мной,– сказал он Фьоре, хотя все было понятно и без слов.
Маленькая процессия, во главе которой шагал капитан – за ним шли Фьора, рулевой Габор и матрос с бочонком для воды в руках – двинулась по тропинке в глубь острова.
Вначале пришлось идти между огромных деревьев с раскидистыми кронами, сквозь которые едва пробивался солнечный свет. Затем тропинка вывела их к небольшой лужайке, со всех сторон окруженной кустарниками и лесом.
К немалому изумлению Фьоры, на лужайке паслись козы. Не обращая никакого внимания на шагавших мимо них людей, они продолжали мирно щипать густую сочную траву.
– Непуганые,– засмеялся Тамаш, показывая рукой на коз.– Наверное, дикие.
Габор потрепал козу по загривку.
– Слишком уж они холеные для диких коз. Взгляните, даже рога подпилены.
– Да, тут, наверняка, кто-то живет. Что-то я не припоминаю этой тропинки.
Габор пожал плечами.
– Да когда мы были здесь в последний раз? Лет семь назад, не меньше... Здесь, конечно, красиво, но не слишком удобно для жилья.
– Особенно в весенние разливы...
– Разве только построить дом на том холме, который высится впереди.
Миновав лужайку, путешественники прошли мимо зарослей терновых кустов, и, наконец, приблизились к подножию холма. Здесь тропинка делала крутой поворот в сторону, взвиваясь вверх по холму, к небольшой ровной площадке.
– Глядите, капитан! – воскликнул Габор.– Дом!
Впрочем хижину, которая стояла на площадке, трудно было назвать домом в полном смысле этого слова, хотя у нее были и стены и крыша, сплетенные из ивовых прутьев и даже маленькое окошко, затянутое
