Губы Кэролайн задрожали, когда в памяти ожило воспоминание о поцелуе Лукаса. Как это было прекрасно! Она оттаяла рядом с ним. Он зажег внутри ее огонь, сверкающий и опасный. И кто способен погасить его? Не она! Теперь она могла думать только об одном: когда же он снова поцелует ее? Нет, больше это не повторится. Она не может так зависеть от чувств и желаний какого-то жалкого воришки. Это не входит в ее планы.
Она нервно заходила из угла в угол.
– Аманда, вы даже представить себе не можете, как это ужасно!
Снисходительно-мягкая улыбка миссис Пламшоу начала потихоньку угасать, по мере того как приходило понимание.
– Кэро! Но не хотите же вы сказать… Нет, это невозможно… О Боже, неужели вы увлеклись мистером Дэвином? – И тут же добавила едва слышно: – Возможно ли?
Слыша, что кто-то другой разделяет ее страхи, Кэролайн задрожала еще больше.
– Я? Нет, я… никогда! – Она резко повернулась к Аманде и схватила ее руки. – Всю свою жизнь я грезила о замужестве. Я представляла себя романтической героиней, спутницей мужественного, сурового лорда. Меня угораздило влюбиться в мужчину, который жил больше двух столетий назад, потому что он единственный соответствовал моему идеалу. И сейчас я оказалась замужем за человеком, который похож на моего романтического героя, сильного и опасного. Но… он не герой. Он опасен, Аманда. Когда он целовал меня…
– Он целовал вас?! – Серьезность и озабоченность в глазах Аманды мгновенно сменились озорным огоньком. – И как это было?
Кэролайн начала говорить, затем остановилась, чтобы подумать. Когда она заговорила снова, она была совершенно спокойна. Ее страх превратился в восхищение.
– Незабываемо. Такого со мной никогда не случалось. За всю свою жизнь я не испытала ничего подобного! Ах, Аманда, земля уходила из-под ног… И уж теперь мне никогда не обрести равновесия.
– Ну почему же! Напомните себе, что он всего-навсего преступник. Вы не можете позволить ему действовать на вас подобным образом. Один поцелуй, другой – это еще ничего, но не дайте ему затронуть ваши чувства. И потом, дорогая, не надо забывать о возможных последствиях. Не хватает еще, чтобы Лукас Дэвин оставил вам пожизненное напоминание о себе! Если хотите знать мое мнение…
Кэролайн подняла глаза и перехватила взгляд Аманды.
– Да, конечно, вы абсолютно правы. Разумеется, я не хочу ничего подобного. И все же он хороший человек. Я чувствую это. Разве он не заслуживает шанса?
– Возможно, но только не от вас. Из него никогда не получится дворянин. Не верьте доктору Кавендишу, что его возможно переделать. Никто не уважает доктора так, как я, но он мужчина! Разве он способен понять, что творится в сердце женщины? И нечего ждать, что Лукас Дэвин превратится в джентльмена за какой-то определенный промежуток времени. А если откровенно, то в конце концов его настоящее естество возьмет свое. Это обман, Кэролайн, а обман не может продолжаться долго. Изображая мужа и жену, вы будете испытывать судьбу. И случится так, что кто-то раскроет вашу игру и все усилия пойдут прахом.
– Вы так думаете! А что будет с Лукасом? Аманда раздраженно пожала плечами:
– Он только выиграет от этой затеи. Он станет богатым.
– А как же его сердце? Что, если я влюблюсь в него и найду ответное чувство?
– Вы действительно думаете, что этот жалкий воришка способен отдать вам свое сердце?
Вопрос подобно острому ножу больно ранил Кэролайн. Она закусила нижнюю губу и заморгала, принимая удар.
– Вы считаете, что влюбиться в меня невозможно?
– О, Кэро, такой мужчина вообще не задумывается о любви. Он всего лишь возьмет то, что ему нужно, и вы только его и видели… даже если он добр по натуре. Это профессиональная черта.
– Вы ошибаетесь, Аманда, – возразила Кэролайн, стараясь сдержать обиду. Медленно, словно обдумывая дальнейшие слова, она сняла очки, протерла стекла батистовым платком и снова надела их. – У него есть сердце. Я чувствую это. Я не хотела, но поняла… я не могу использовать его. Просто не могу.
Она выбежала из галереи, и Аманда поспешила за ней.
– Кэрол! – воскликнула она. – Будьте благоразумны! «Быть благоразумной, – подумала Кэролайн с тихим смехом. – И никогда больше не ощутить радость в своем сердце, никогда больше не попробовать сладкой опьяняющей страсти… Быть благоразумной и больше никогда не испытать ничего подобного».
Лукас стоял голый в ванне. Вода согревала ноги. Он жмурился от удовольствия. Что и говорить, чертовски приятное ощущение после этой идиотской прогулки верхом. После того как его лошадь ускакала, он возвращался в Фаллингейт со своей хозяйкой – то есть женой! – и, извинившись, прошел пешком пару миль через пустошь, причем один. Он хотел вновь испытать знакомые ощущения: бьющий в лицо ветер, от которого покалывало в руках, холод, пронизывающий до костей и еще более укрепляющий его решимость. Одиночество, его старый друг, подсказывало: эта женщина нереальна. Ее мягкость, ее целомудрие – все это лишь сон. А если даже и не так, она все равно никогда не будет принадлежать ему.
Да ему и не нужна Кэролайн Уэйнрайт! Его сердцу, одиноко дрожащему на ветру, вообще не нужна женщина. Все они хрупкие и требовательные, непрактичные, как ненужные вещи. Иззи тоже была с червоточинкой. И за это он любил ее, но она ушла. Это лучшее, что она могла сделать. Он запомнил урок старого Робина на всю жизнь.
Лукас закинул руку через плечо и потрогал шрамы, которые остались от «уроков» Робина. Кожа была гладкой и мягкой на ощупь. Он опустился в воду. «Господи, очисти меня раз и навсегда! Господи, сделай меня чистым!»
Он сидел на корточках, пока его закоченевшее тело не согрелось. Черт, он все еще думал о ней. Проклятие, он хотел ее. Эта чопорная мисс! Великолепная богатая леди в его объятиях! Эта мучительно сладкая женщина. Кэро, Кэрол, Кэролайн. Мисс Уэйнрайт. Миссис Дэвин.
– Черт возьми! – Он выругался и сел в ванне, блаженно вытянув ноги. Вода с плеском поднялась до краев. Она омыла его плечи, и он опрокинулся на спину со вздохом удовольствия. Он никогда не чувствовал себя так хорошо. А приятное ощущение комфорта и воспоминания об удивительной женщине подогревали его чувства, заставляя хотеть большего. Заставляя задуматься, ради чего он жил. Мальчики. Возможно, он был не прав все эти годы? Жил, нарушая закон? Или он действительно делал что-то стоящее? С позволения Господа он принял на себя это наследство и дал клятву много лет назад, но не это ли привело его в тюрьму?
Он глубоко вздохнул и опустился в воду, она сомкнулась над его головой. В этом странном немом молчании, при полном отсутствии звуков, он начал вспоминать.
Лукас вынырнул из воды, как заряд из пушки, хватая воздух так жадно, что едва не задохнулся от усилий. Что это? Кто была его мать? Почему она пыталась утопить его? И почему никогда прежде он не вспоминал о ней? Никогда. Он поежился, внезапно его пробрала дрожь, и рука снова потянулась к шраму на спине. Старина Робин Роджер учил его не предаваться воспоминаниям. Он ничто. Никто. А если вы никто, вам нечего вспоминать.
Воспоминания – а были ли они у него, его собственные воспоминания, – начали таять. И привычная
