— Странное глаголешь, ангел Божий, — сказал Василий. — Помоги мне встать.
Коля бросился к нему, помог подняться с кушетки. Воскресший еще раз в смятении взглянул на купол планетария, на гигантское панно с фигурами космонавтов, ученых, на белые колонны, многоцветные окна с витражами, сквозь которые проникали радужные солнечные лучи. Прислушался к затихающей мелодии.
— А где же… хоры ангельские? Те, что поют? — шепотом спросил Василий.
— Их нет. Это магнитная запись.
— Незримый хор? А где же Бог? Веди меня, отрок, к Господу!
— Бог? — удивился парень. — Вы верите в бога?
— А как же! — ужаснулся Василий. — Разве ты не ведаешь Бога?
— Не видел, — искренне сознался Коля.
— Свят, свят, свят, — прошептал воскресший, судорожно крестясь. — Сатанинское наваждение! Неужели я попал в ад? Так нет же. Красота вокруг, благолепие. Ты смеешься, отрок? Может быть, ты бес? Нет, рогов не видать. И копыт нет.
Беленький, глаза синие, ясные. Одежды чистые. На беса не похож…
— Вас тяжело понять, — смущенно сказал Коля. — Дело в том, что вы… ну, из другой эпохи. Терминология у нас разная…
— Не понимаю, о чем молвишь, — устало отозвался Василий.
— Вот видите, я тоже вас не понимаю. Расскажите, кто вы, откуда?
— Так бы сразу, — недовольно сказал Василий. — Душу живую надо расспросить. Имя мое Василий. Думаю, что в книге жизни я должен быть. Отказался от жизни в сатанинском мире, замуровал сам себя в ожидании Страшного Суда…
— Вы… замуровали себя? — удивился юноша. — Зачем?
— Для спасения, — тоже удивляясь, ответил воскресший. Он посмотрел на свои руки, отметил, что рубашка на нем белая. — Вот, одежда чистая, видать, грехи смыты.
— Я переодел вас. Ваша одежда истлела. Так кого же вы спасали?
— Душу, свою душу, отрок, — обескураженно ответил Василий. — Кого же еще можно спасать?
— А от кого? — не унимался Коля.
— От Сатаны…
— А кто он? Ваш враг? Феодал? Тиран?
— Враг всего рода человеческого.
— Да это ведь миф, сказка.
— Неудивительно, отрок, — обрадовался Василии, протягивая руки к нему, — неудивительно, что не ведаешь лукавого, ибо в раю обитаешь.
— Эге, — засмеялся Коля, — наш учитель естествознания тоже называет нашу местность раем. Архаическое слово…
— Путаное что-то глаголешь, — вздохнул Василий. — Выведи меня на воздух. Душно мне…
Они вышли под грозовое небо. Низко над землею прогремел, направляясь к Бориспольскому аэродрому, пассажирский лайнер. Василий испуганно присел, затем восторженно захлопал в ладоши.
— Колесница господня! Боже, велика сила твоя!
— Самолет, — объяснил Коля. — Вы не видели такого? Ах да, я и забыл, вы же из прошлого!
— Самолет? — переспросил Василий. — А на нем ангелы летают?
— Люди. Такие, как мы.
— И я могу полететь?
— И вы. Взять билет, сесть и…
Василий рухнул на колени, протянул руки вверх и возопил:
— Господи, доколе будешь искушать меня? Я верный Тебе навек! Я замуровал себя.
Разве мало этого? А теперь, когда попал на небо, почто снова испытываешь меня?
— Встаньте! — испуганно забегал вокруг Василия Коля, пытаясь поднять его. — Зачем? Не надо! Тут не небо, а земля… Вы ошибаетесь, не так поняли…
— Свят, свят, свят, — снова горестно зашептал Василий, крестясь. — Господи Боже, помилуй мя, грешного. Значит, не спободился я Твоей милости, коли караешь меня новым искушением?
Он еще раз страдальчески посмотрел на радугу, на облака, на далекий окоем Левобережья.
— Так все это… что я вижу — не рай Божий?
— Земля. Наша Земля. И страна наша — Украина. Вот там село Стайки.
— А это все, что здесь? Храм, колесницы небесные, кто это дал?
— Люди создали, — удивленно пояснил Коля.
— Без Бога? — остро спросил Василий, глядя на парня из-под косматых бровей.
— Сами, — наивно ответил парень. — Вы еще и не такое увидите. Уже на другие планеты летают. К звездам готовятся путешествовать…
— К звездам? И Бога там не видели?
— Надеются увидеть там иных людей… ну, существ мыслящих. Думают, что многие, возможно, обогнали нас. Тогда мы создадим космический союз, они нам помогут. Или мы им. Звездное Братство — это же прекрасно. Мы в планетарии часто мечтаем об этом!
— Свят, свят, свят! — Глаза воскресшего сверкали лихорадочным огнем. — Сатанинский край, диавольские химеры! Бежал я от Лукавого, а попал снова в его лапы. Нет Бога, сами летают в небо, сами строят райские дворцы. Господи, сохрани и отведи! — Он тяжко вздохнул, с надеждою взглянул на Колю. — Скажи, отрок, а Страшный Суд на земле был? Или еще не было?
— Суд? — переспросил юноша. — А почему страшный? Кто провинился — того судят. Но не страшным, а нормальным судом. Чаще — товарищеским. А наш воспитатель Максим Иванович, так тот утверждает, что высший суд — суд совести. Каждый несет в себе, в своем сердце и награду и наказание.
— Как ты сказал? — ужаснулся Василий. — Каждый… несет в себе… Боже, зачем так тяжко караешь? Это страшно! Отрок, а который нынче год? От Рождества Христового?
Коля ответил.
— Боже! Целый век! — тоскливо вздохнул Василий.
Закрыв глаза, он о чем-то напряженно размышлял. Коля не знал, что делать, как поступить. Наконец воскресший поднял веки, устало взглянул на парня. Взор его был отрешен, холоден.
— Скажи, отрок… вы кому-нибудь молитесь?
— Как? — не понял юноша.
— Ну… помощи просите? В работе, в деле!
— Иногда. Если не могу сам, прошу товарища. А молиться… молятся старухи, которые верующие…
Василий присел на круче, охватив ладонями голову, и замер. Коля стоял над ним, растерянно высматривая кого-нибудь из учителей. С юга подул сильный ветер.
Зашумели верболозы на склонах. Надвигалась снова гроза.
— Пойдемте, — позвал юноша. — Вскоре из Киева вернется наш воспитатель, что-нибудь придумаем. Расскажете о прошлом, нам будет очень интересно…
Василий не ответил.
Коля пожал плечами, оглянулся. Возле интерната появилась машина с учениками и учителями, которые с утра уехали на экскурсию в Киев. Вот хорошо! Они помогут управиться с этим воскресшим анахронизмом.
— Приехали наши, пойдемте к ним.
— Я хочу побыть в одиночестве, — глухо ответил Василии. — Болит мое сердце. Дан отдохнуть…
— Ну хорошо, — смущенно молвил юноша. — Посидите. А я позову учителя.
Парень побежал к школе. Из темной тучи внезапно полил дождь. Коля вскочил в коридор главного корпуса, туда уже заходили веселые ученики. За ними появился на пороге воспитатель Максим Иванович, широкоплечий, с казацкими усами. Увидев Колю, тряхнул русыми кудрями, подмигнул.
— Ну что? — загремел он. — Выиграл или проиграл? Что-нибудь откопал?
