Автобус двинулся и вскоре исчез за поворотом. Путешественник остался один. Он не замедлял шага, неотрывно глядя на тройную вершину Черногоры. По склонам Говерлы еще белели снега. В предвечернем тумане они насыщались матовой лазурью. По обе стороны дороги черно-зеленой стражей стояли ели, смереки, где-то по левую руку неутомимо шумел ручей. Над Говерлою сверкнула мощная молния, вскоре оттуда докатился гром. Юноша довольно улыбнулся, свернул к потоку, спрятался под огромной скалой, с которой, низвергался водопад, создавая пенистую воронку.
Сев на камень, он достал из кармана штормовки черный овальный предмет, похожий на старинную шкатулку. Открыл его. Темно-фиолетовая поверхность фосфорически заискрилась, зазмеилась золотистыми нитями. Вспыхнула фиолетовая искра, яростно завертелась, наматывая тугую лучистую спираль. Над Черногорой, в прорыве между облаками, появилось мерцающее сияние, устремилось вниз, к зарослям, покатилось огненным шаром, в долину. Из пылающего шара как бы вылупился серебристый диск, приблизился к водопаду, завис над землею.
Юноша спрятал шкатулку в карман, неспешно подошел к аппарату. Фосфорический ореол вокруг диска исчез, путешественник, согнувшись, пробрался в открывшееся отверстие. Как только за ним закрылся люк, пульсирующее кольцо снова замерцало и аппарат поднялся в воздух, направляясь к Черногоре.
Юноша снял штормовку, брюки, нательное белье. Бросил все это в ящик в шлюзе.
Пренебрежительно взглянул на свои костлявые руки, на волосатые, усеянные рыжеватыми веснушками ноги. Дотронулся пальцами до стены. Набрал на циферблате код. Стена растаяла, вместо нее возник мерцающий, плывущий занавес, будто сотканный из радужных нитей.
Он решительно ступил сквозь этот занавес. Очутился в главной каюте диска. И превратился в совершенно иное существа Широкие плечи, высокое чело, огненно-багровые волосы, сильнее гармоничное тело. Набросив на себя легкое покрывало, юноша сел к пульту. Присмотрелся к универсальному хронометру, на шкале которого пульсировали голубые звездочки, фиксируя течение времени в разных координатах Вселенной.
— Пора! — задумчиво произнес юноша.
Тем временем диск плавно опустился на вершину Говерлы. С юга на Черногору надвигалась лавина туч, там кипела и громыхала гроза. На севере чистое небо отливало лазурью, постепенно насыщаясь печальной вечерней мглою. Внизу чернели волны гор, исчезающие за окоемом. Несколько мгновений путешественник наблюдал за этой панорамой, в очах его отразилось сожаление. Затем взгляд прикипел к пульту, не видя ничего, кроме хронометра.
Цепочка голубых искр, странно переплетаясь, превратилась в кольцо. Оно вспыхнуло рубиновым огнем, и на стереоэкране над пультом возникла фигура человека.
— Ара приветствует тебя, Ягу.
— Я не могу ответить тебе тем же, Ариман, — полушутя ответил Ягу. — Земля, увы, еще не приветствует тебя. Зато это делаю я.
— Хорошо, — кивнул Ариман, и лицо его снова стало отчужденным. — Хвалю за оптимизм, но — к делу. Что удалось сделать?
— Громовица в моих руках.
— Где? — вспыхнул Ариман.
— В надежном месте, — хитровато ответил Ягу. — Даже ты не догадаешься.
— Достаточно загадок. Как ты с нею поступил?
— Похитил. Пришлось использовать отца. Психологический этюд. Его ликвидировал.
Ее — в прошлое.
— Что? — ужаснулся Ариман. — Ты рехнулся?
— Наоборот, — возразил Ягу. — Не стеречь же её? Она слишком активна и непримирима. Даже в земном подобии. В настоящем цикле времени, в фронтовой волне, она уже выходит из-под контроля, готова к прорыву. Я ее перевел в девятнадцатое столетие.
— Где?
— Тут же. В Киеве. Монастырь. Кстати, там и Юлиана. Она — монахиня.
— Снова вздор, абсурд, — досадливо поморщился Ариман. — Свести Космократоров, да еще таких. Быть беде!
— Ты запамятовал, что это не Ара! — насмешливо сказал Ягу. — Они о себе ничего не знают, не догадываются. Вокруг — монахи, суеверные, мистические толпы, молитвы. Громовица станет фанатично- верующей. Даже в фронтовой фазе времени она попала в руки сектантов. Две птички в клетке. Подумаем, как поступить дальше.
— Другие женщины?
— Еще не нашел.
— Жаль. А Горикорень?
— Есть.
— Это хорошо! — обрадовался Ариман. — Это главное. Где он?
— Возглавляет новый институт. Институт Проблем Бытия.
— Чем занимаются?
— Главная проблема — многомерность, теневые векторы пространства-времени, переход от длительности к мгновенности. И многое другое. Даже странно, что так быстро…
— Не странно! — прервал Ариман. Тяжкая дума залегла на его челе. Он насупился. — Вот куда направлена стрела! Зерно прорастает. Проклятое семя Корсара!
— Горикорень собирается на Луну.
— Зачем?
— Важный эксперимент. Суть эксперимента засекречена. Знаю только одно: это будет филиал Института Проблем Бытия.
— Общие фразы! — раздосадовано молвил Ариман. — Ты не узнал конкретно, что именно они планируют?
— Попробуй узнать!
— Ты ведь Космоследователь!
— Но не в таком хаотическом мире. Он мне опостылел, Ариман, этот трехмерный бордель. Замышляешь одно — получается иное. Царит неопределенность. Не ведаешь, как в тот или иной момент будут действовать эти непоследовательные Существа.
— Хорошо, хватит об этом. Другие Космократоры?
— Еще не нашел.
— Меркурии?
— Он и тут детектив. Странная криминальная история. Он разыскивает Громовицу.
Пусть ищет! Ха-ха-ха! Все криминалисты мира не помогут ему!
— И все-таки… ты не утешил меня, — задумчиво сказал Ариман. — Придется мне самому взяться за дело.
— Тебе? — удивился Ягу. — Ты покинешь Ару?
— Ты не понимаешь, — холодно возразил Ариман. — Решающий час, Ягу Решающий!
Каждое мгновение может оказаться фатальным. Мечи причинности подняты. Их не видно, но они — в полете. И наш меч должен ударить первым. Готовь квантовый инвертор, Ягу! Я перехожу на Землю!..
Вернувшись со свидания, Галя долго бродила по улице. Было грустно. Что-то не давало покоя. И Григор не такой, как всегда. Прикрытый, невеселый. Тень на челе, какая-то тревога в глубине очей. Она так полюбила его. Каждый день виделось ей крутое бледное чело, ясный взгляд, добрые, сильные руки. А сегодня милый Григор словно отсутствовал. Казалось, что вместо него кто-то иной шел рядом — напряженный, обеспокоенный. О чем-то он умалчивает, что-то таит. И не далекое, не чужое, а нечто близкое, связанное с нею.
Трепетно вырисовываются пунктиры их общей тропинки. Волнуются, сближаются, расходятся. Что им суждено? От чего зависит доля? Быть или не быть им вместе?
Неужто мало мук и терзаний? 3а что? Хотя бы уж за грехи, за преступления или за вину предков…
