ними бросился Петров. Иван Макарович приладил ранец и через очки в шлеме посматривал на дочь. Уж не боится ли она? Что-то долго возится…
— Ольга!
— Готово!
Вдвоем с отцом Ольга вошла в камеру. Плотно закрылась дверь. Иван Макарович включил насос. Когда он перекачал воздух в ракету, открылся наружный люк, Ольга стала на пороге и с ужасом посмотрела в черную бездну, отделяющую их от Розы. Как туда прыгать? Знала, что тела здесь не имеют веса, что упасть никуда нельзя, но все же… жуткая пропасть, в которой роятся звезды, вызывает головокружение и… тянет к себе! Надо слегка нажать кнопку, из баллончика на спине вырвется струя газа и толкнет вперед… А там — ухватиться за поручни… Все это Ольга хорошо знает…
— Почему ты остановилась? — послышался в наушниках шлема голос отца.
— Любуюсь! — иронически ответила Ольга и, закусив губу, решилась — тронула кнопку. Показалось, будто кто-то легонько толкнул ее в спину, и она поплыла, поплыла, никуда не падая!.. Вот и поручни шлюза Розы. Ухватилась, легко вошла в довольно просторной круглое помещение. Не успела и оглянуться, как возле нее встал отец.
— Ну, как, Ольга?
— Невероятно!
— Боялась?
— Очень! — голос ее звенел возбужденно и… весело.
Герметическая дверь за ними закрылась. Шлюз наполнился воздухом. Сняв скафандры и держа их на руках, как плащи, Ольга и Иван Макарович пошли в шахту с лифтом. В лифте их ожидал Петров. Геолог почему-то не снял скафандр, а только откинул шлем. Сидел, ухватившись за левое колено. Лицо его перекосила болезненная гримаса.
— Что с вами? — заволновался Плугарь.
— Понимаете ли, Иван Макарович… Колено… Не рассчитал прыжка и стукнулся.
Плугарь помрачнел. Это уже чрезвычайное происшествие! И сколько раз напоминал он об осторожности… Повернулся к микрофону, вмонтированному в стенку лифта. Нажал кнопку.
— Товарищ директор! Случилось несчастье. Петров повредил себе колено.
— Ермил Ермилович? — откликнулся бас. — Жаль. Подниметесь — я прикажу уменьшить вращение, чтобы ему легче было добраться в санчасть. Наша астромедицина подремонтирует его!
Петров, преодолевая боль, улыбнулся.
— Быть может, у вас обыкновенный вывих, Ермил Ермилович, — успокаивала его Ольга, — так это не страшно.
— Да оно-то ничего не страшно. Вот только не вовремя все это…
Лифт поднял их по «стеблю», и они вышли в дуговой коридор самого «цветка». Там их встретил загорелый человек в белом халате. Поздоровавшись, легко взял Петрова под руки и почти понес по коридору. Ольге было жаль Петрова. Такой живой, подвижной, крепкий человек — и на тебе… Бедняга, он не может ступить на ногу.
Слева в иллюминатор были видны высокие овальные щиты, справа — в коридор выходили двери служебных помещений, лабораторий, жилых комнат. Все помещения, очевидно, были целиком изолированы: на случай попадания метеорита. Вместо огнетушителей в коридоре краснели запасные баллоны с кислородом. Висели также скафандры.
Дверь директорского кабинета открылась внутрь, и навстречу Ивану Макаровичу и Ольге вышел маленький человечек с большой гривой огненных волос. Слыша директорский голос по радио, Ольга представляла себе великана. Теперь, увидя этого щупленького, подумала, что это кто-нибудь из лаборантов, но ни в коем случае не директор.
— Прошу, дорогие мои космонавты! — прогремел доброжелательным басом человечек, слегка наклонившись и показывая рукой на открытую дверь.
Это был директор!
Иван Макарович поздоровался с ним, как с давним знакомым, и отрекомендовал Ольгу.
Директорский кабинет был, очевидно, и лабораторией. Большую его часть занимали длинные столики и стеллажи с разнообразными приборами, поблескивавшими никелем и стеклом. Посредине, в большой кадке, стояла широколиственная пальма. Ольга заметила, что над нею в потолке находится иллюминатор, сквозь который на растения льются потоки солнечного света. В углу к стене приделана кровать-гамак на металлических кронштейнах. Видно, каждый кубический метр здесь используют максимально…
Директор сел за свой рабочий стол, коснулся пальцами каких-то кнопок, и на стене вспыхнул экран телевизора. Показалась нижняя часть «Кометы» и рядом две фигуры в скафандрах они приспосабливали толстый шланг к круглому люку ракеты.
— Ваши баки наполнят своевременно, — пробасил директор, так что вам не придется вместе с нами облететь вокруг матушки-Земли…
— Да, времени не хочется терять, — сказал Иван Макарович, — хотя у вас тут и много интересного. Пока что я хотел бы побывать в обсерватории и поглядеть на нашу прекрасную Селену.[1]
— Прошу! Здесь вам не будет мешать атмосфера. А когда вернетесь, покажу такое, что вы ахнете! — засмеялся директор, потряхивая своей рыжей шевелюрой.
Он рассказал, как пройти в обсерваторию, и, прикрыв за Плугарем дверь, обратился к Ольге:
— Надеюсь, вы устроитесь у нас хорошо. Вы, кажется, работаете над кандидатской диссертацией? — Ольга кивнула. — Ну вот и чудесно. Тут есть над чем поразмыслить. Советую вам исследовать новую болезнь, которую мы условно назвали «Боязнь пространства». Оказывается, на нервную систему человека отрицательно влияет безграничность космического простора. Он привык к Земле…
Ольга сидела, положив руки на колени, и с интересом слушала соображения директора. Она почувствовала, что этот внешне неказистый человек увлекает ее широтой своего мышления, многогранностью восприятия мира.
— Видите ли, — гудел директорский бас, — условности земной жизни сложились исторически. Чувство веса, ограниченность горизонта… А здесь — все непривычно, все иное! Да вот побудете, — сами почувствуете, Ольга Ивановна! Это я, так сказать, в порядке профилактики.
О, если бы он знал, какие мысли роились в голове Ольги! Наверное, не рисовал бы научных возможностей Розы космоса. Краска залила лицо Ольги так, что и веснушек не стало видно. Несколько раз начинала она говорить, но все не решалась. А время шло, скоро вернется отец — и тогда будет поздно…
— Я хотела попросить вас, товарищ директор, помочь мне в одном деле…
И она рассказала о своем замысле.
СЮРПРИЗЫ ДИРЕКТОРА РОЗЫ
— Ну, что вы скажете о нашем инструменте? — спросил Плугаря директор, когда Иван Макарович вернулся из обсерватории.
— Это какое-то чудо! — восхищенно промолвил космонавт. — Сила его необычайна. Я читал, конечно, что здесь применяются увеличения в тысячи раз, но такого… Скажу откровенно, такого увеличения и такой четкости я не ожидал.
Директор улыбнулся:
— Да, условия наблюдений за планетами и даже звездами превзошли все наши ожидания. Садитесь, пожалуйста!
— Уже только из-за одной обсерватории стоило запустить этот спутник, — продолжал Иван
