что подсвечник оказался у Сапег, нет ничего удивительного, в начале семнадцатого века замок в Гольшанах перешел во владение Сапег, как и многие другие земли князя Гольшанского. Но это уже совсем другая история. Вы должны понять очевидную вещь: Елена Сапега, прабабушка нашей Марины, принадлежала к древнейшему роду, объединившему в себе линии и Рюриковичей, и Гедеминовичей. По сути, она могла претендовать на любую корону в Европе!
– Оставьте, Саша, какие в наше время короны! Вы хотите сказать, что во мне течет королевская кровь? – рассмеялась Марина.
– Не сомневаюсь! Вы когда-нибудь видели фотографии или портреты своей прабабки? – вдруг спросил Саша.
– Нет, – с сомнением в голосе ответила Марина.
– А я отыскал несколько ее прижизненных фотографий и даже купил в свое время портрет. Правда, пришлось выкупать его через подставных лиц, но тем не менее он у меня! – с гордостью заявил Саша. – Идемте, я покажу вам его.
Они поднялись на второй этаж – в уютной супружеской спальне, прямо в изголовье широкой кровати, висел портрет молодой женщины, вернее, даже девушки.
– Вот, это и есть тот самый портрет! – с гордостью объявил Саша.
– Это моя бабушка? – удивленно спросила Марина.
– Нет, это скорее прапрапрабабушка. Бабушка Елены, жены Леонарда, но сходство с вашей прабабкой просто поразительное. Посмотрите на эти фотографии, – сказал Саша, доставая старинный альбом в сафьяновом переплете.
С первой страницы на изумленную Марину смотрело необычайно красивое лицо белокурой девушки, почти подростка. Удивленно распахнутые глаза лучились каким-то непередаваемым светом. Остальные фото, их было всего пять, отражали разные периоды жизни Елены Сапеги. Но на всех фотографиях ее лицо было невероятно схожим с лицом Марины. Она и сама эта почувствовала. Даже руки, держащие альбом, задрожали. Сергей, стоящий рядом, бережно поддержал ее, опасаясь, чтобы девушка не потеряла сознание. Слишком велико было потрясение.
– Друзья мои, может, продолжим читать дневники Елены? – предложила Катя.
– Да, конечно, – с видимым усилием возвращая альбом Саше, сказала Марина.
Забрав у вырывающейся из рук санитаров Крушинской ключи, двое оперативников отправились домой к попавшей в беду коллеге. Веселого в этом деле было мало. Кому приятно видеть, как сходит с ума человек, с которым ты проработал бок о бок много лет? Но все же странности на этом не закончились. Первое, что насторожило старшего группы, – растяжка, установленная на пороге дома. Едва открыли дверь, тонкая проволочка смутно блеснула на полу. Встречавшийся с подобными сюрпризами в Чечне, старший лейтенант поднял руку, призывая всех замереть на месте, и, опустившись на четвереньки, осторожно, стараясь не потревожить сюрприз, проследил, где может находиться мина. Закрепленное на проволоке колечко оказалось накинутым на самый обычный гвоздь, загодя вбитый в косяк. Второй конец уходил за легкую шторку. Очень медленно, ожидая любой неожиданности, старший лейтенант убрал тонкую ткань и… рассмеялся. На втором конце проволоки висел простенький колокольчик. Сняв его с крючка, он смотал проволоку и, убрав потешное препятствие, прошел в прихожую. Подобная растяжка оказалась не единственной, возле каждой двери висели колокольчики. Назначение их могло быть только одно – предупреждать жильца о визите непрошеных гостей. Обнаружилась еще одна странность. Все межкомнатные двери оказались запертыми. Благо на связке, изъятой у Лары, ключей оказалось множество. Удивленные столь необычным способом обеспечения безопасности собственного жилища, оперативники отперли все замки. И столкнулись с новой неожиданностью – запертыми на ключ оказались и все шкафы, ящики письменного стола и, естественно, огромный, списанный недавно из управления несгораемый шкаф. В принципе задача опергруппы состояла в том, чтобы собрать необходимые для больницы вещи и найти адреса родственников. В личном деле, как это ни странно, никаких сведений не оказалось, хотя в управлении всякий знал о том, что у Ларисы Антоновны есть родная сестра, которая живет то ли в Москве, то ли в Подмосковье.
Искать адрес попробовали в записных книжках – странно, но в них оказались лишь адреса и телефоны мужчин. Причем столько, что даже видавший виды старший лейтенант только усмехнулся, в его потаенном списке, пожалуй, женских телефонов было поменьше. Не находился лишь адрес сестры. Наконец, в нижнем ящике письменного стола удалось найти целую пачку писем, адресованных Ларисе Антоновне. Все они были отправлены ее сестрой. Поскольку неясно было, сколько времени проведет в больнице Лара, оперативники решили перевезти в управление все ценное, что было в доме. Что называется, от греха подальше. Естественно, пришлось открыть сейф. То, что оказалось в нем, стало открытием. Кроме дешевенького новодела, в неприметной жестяной коробочке лежали настоящие сокровища. Древнее, фамильное мужское кольцо, вернее, даже не кольцо, а настоящий стыгнет, перстень с фамильным гербом, слегка потускневший, тончайшей работы, под стать ему и серьги с почти не ограненными изумрудами. Еще несколько женских колец старинной работы – и это еще не все, пара медальонов с крошечными миниатюрами, на которых, очевидно, были изображены их прежние владельцы. Не менее странной оказалась и опись содержимого коробочки. Кроме листка бумаги, которого не найдешь ни в одном жилом доме, на дне обнаружилась еще и старая фотография. Молодая девушка, изображенная на ней, поражала своей красотой и благородством. Даже сейчас, век спустя, оставалось лишь удивляться, что подобное совершенство могло существовать на земле. Старшего лейтенанта поразила подпись на фото – «Княжна Елена Сапега, 1908 год от Р.Х. Львов. Гимназия Св. Софьи». Теперь становились вполне ясными и родовой герб, и вензеля на старинных украшениях. Но как попали эти вещи к обычному милицейскому эксперту? Клад? Наследство? Некогда отнятое у настоящих владельцев? Вопросов оказалось намного больше, чем ответов. Старший лейтенант, решив, что о таких находках следует немедленно сообщать, тут же связался с майором Власенко.
– Что там у вас? – сразу спросил Власенко. – Нашли адрес?
– Да, и не только его. Тут обнаружились очень интересные вещи, но об этом лучше не по телефону, – ответил старший лейтенант. – Как Лариса Антоновна?
– Трудно сказать, звонил сейчас в больницу, сказали, что пришлось сделать блокаду. Величает себя чуть ли не королевой английской, и все это на фоне мании преследования. Она уверена, что ее хотят не то ограбить, не то убить. В общем, совсем с ней плохо. Как закончите, возвращайтесь в отдел, нужно связаться с сестрой, вызвать ее сюда, пусть утрясает вопросы с Ларисой. Главврач, только посмотрев на нее, сказал, что шансов очень мало, болезнь крайне запущена. В такой форме надеяться на полное выздоровление не приходится. Следовательно, инвалидность, опекунство и все такое прочее.
– Понятно. Мы скоро вернемся, привезем еще более интересные вещи.
Катя взялась за вторую тетрадку, снова открыла наугад и начала читать:
– «Вчера увезли соседа. Поздно ночью приехал черный ворон – и его забрали. Как всегда, ничего не объясняя. Я не верю, что он мог оказаться врагом народа. Так не бывает! Что это за народ, у которого кругом враги? На мой взгляд, вся его вина состояла в том, что он слишком верно служил этому народу и этой власти. Леонард очень обеспокоен, что-то постоянно делает в подвале. Пыталась расспросить – отмалчивается. На работе только и разговоров, что о чистках и заговорах вредителей. Сожалею, что сразу после переворота мы не уехали вместе с родителями в Германию. Если бы Леонард не был столь настроен против германцев, мне, наверное, удалось бы его уговорить, но, к сожалению, мы здесь. Очень опасаюсь за судьбу девочек. С сыновьями, надеюсь, будет проще, оба рвутся служить в армии. На мой взгляд, это правильно. Мужчина должен служить Отечеству, каким бы оно ни было. Не может же продолжаться этот кошмар вечно! К власти рано или поздно придут разумные люди. Восстановится законный порядок вещей, и не нужно будет скрываться от полиции, словно преступникам».
Катя перелистала еще несколько страниц. Не останавливаясь на русском тексте, снова перешла к немецкому:
– «Вчера Леонард, наконец, показал мне тайник. Страшно! Если уж мой муж так серьезно относится к возможности ареста, это говорит о многом. Лео сказал, что, если за ним придут, мне следует увести детей, укрыться в тайнике, а после пройти подземным ходом в старый погреб, но не раньше, чем через день. Выбраться наружу и уходить. Он оставил в тайнике письмо и адрес человека, который сможет переправить нас в Польшу. Когда я спросила, почему не уйти сейчас, всем вместе, он ответил, что в Польше ему делать нечего, а я смогу заявить о своем родстве и связаться с родными. Это правда, в Польше у меня
