очередной развилки. Один из ходов круто опускался вниз, а вот второй показался ему более обнадеживающим. Он выходил в небольшой круглый зал, на одной из стен которого явственно просматривался заложенный совершенно другим кирпичом проход или дверь. Простучав подозрительную стену, Слон приступил к работе. Топор звенел, откалывая небольшие куски твердого, словно камень, кирпича. Вскоре камера наполнилась висящей в душном спертом воздухе кирпичной крошкой. Дышать становилось все труднее. Легкие, казалось, наполнились песком и совершенно не принимали спасительного кислорода. Но каторжный труд принес определенные результаты. Выбив один из кирпичей, топор Слона провалился в пустоту.
Обретя надежду, Слон с удвоенной силой накинулся на стену. Рубил неподатливый кирпич, отплевывался от осколков и пыли до тех пор, пока топорище не хрустнуло, а сам топор не улетел в образовавшуюся дыру. Выматерившись, Слон попытался выдернуть из стены выщербленный кирпич, но только ободрал до крови руки. Старая, замешенная на яичных белках цемянка держала намертво.
Слон в истерике еще какое-то время колотил кулаками стену, отделяющую его от свободы, пока не рухнул в изнеможении. Несколько раз стукнув о стену, Слон слизнул кровь с разбитого кулака и, приняв решение, приступил к его исполнению. Отрезав сантиметров двадцать от бикфордова шнура, он вставил его в запал и сунул в отформованное отверстие шашки аммонала. Вложив подготовленную взрывчатку в отверстие стены, Слон поджег шнур и, подхватив коробку с взрывчаткой, бегом бросился за поворот подземного хода.
Томительно тянулись секунды. Ничего не происходило. Слон уже начал нервничать, не потух ли шнур. В этот момент тугая волна воздуха пронеслась по коридору. А следом громыхнуло так, что заложило уши. Лампа упала от сотрясения и потухла. Вязкая неподвижная тишина повисла в насыщенном пылью и гарью воздухе.
Дрожащими от волнения руками Слон отыскал лампу, снял стекло и, чиркнув зажигалкой, поджег фитиль. Пламя занялось сразу. Первое, что увидел Слон, – расплывающееся пятно керосина, вылившегося из лампы. Чертыхнувшись, он поднял ее над головой и осторожно вошел в круглый зал.
Стена стояла, словно не было ужасающего взрыва, только кирпичи в дыре почернели. Подойдя поближе, Слон не обнаружил даже трещин, на которые так рассчитывал. Вернувшись в свое укрытие, он взял коробку, вырезал в ней ножом отверстие и, снарядив сразу несколько шашек детонаторами, вставил запальный шнур.
«Так оно надежнее, рванет – и от стены следа не останется!» – думал он, с силой вбивая коробку с взрывчаткой в брешь. Помедлив долю секунды, вынул из помятой пачки сигарету, прикурил, посидел немного возле свисающего шнура. От сигареты шнур загорелся легко. Споро шипя и разбрасывая с виду такие безобидные искры, огонек уверенно пополз вверх. Теперь Слон не спешил. Постоял, посмотрел на горящий шнур и неторопливо отправился в укрытие. Усевшись за поворотом, поставил лампу. Прислонился к стене и стал ждать. Сейчас, когда вместо одной шашки огонь подбирался к трем десяткам, стена не должна была устоять. Долгие секунды тишины, только едва слышно где-то капает вода да из коридора доносится шипение шнура, словно змея ползет.
Слон явственно слышал, как негромко хлопнул запал, а затем… бушующее пламя вырвалась из-за поворота и, сметая все на своем пути, унеслось куда-то вниз по наклонному ходу. Слон еще с удивлением видел, как, задрожав, погас фитиль в лампе. Попытался вздохнуть, но воздуха не оказалось, только испепеляющий жар в одно мгновение выжег легкие. Ошеломляющий удар потряс катакомбы, у Слона полопались барабанные перепонки, но он уже не почувствовал этого. Неистовая сила взрыва подхватила его, швырнула о стену, пятная кирпичи горячей кровью, но, не утратив мощи, покатила, повлекла с собой вперед, размазывая по кирпичам то, что мгновение назад было Слоном. Швырнула в вонючую, пахнущую тиной и тленом воду, разрушила древний свод.
Речная гладь вздыбилась на миг и опала, ненадолго образовав стремительный водоворот. Вода освобожденно ринулась в старинный подземный ход, туда, куда столетиями искала дорогу, но никак не могла найти. Шипя и пенясь, вода устремилась в обе стороны. Неподалеку от левого берега она настигла Влада, подхватила и со страшной силой бросила его на ржавую решетку. Хрустнула рука, вдавились в ребра осколки сломанных ребер. Остановившись на мгновение, вода неспешно отступила, оставив на каменных ступенях израненное человеческое тело.
С выпученными глазами Влад лежал распростертый в луже крови, чувствуя, как на губах пузырится что-то теплое. Совсем близко, в каких-нибудь десяти метрах от него, на песчаном пляже мальчишки с изумлением смотрели на образовавшуюся на поверхности реки воронку, которая быстро затягивалась, будто застеснялась, показав свое нутро.
Дорога домой. Долгожданная, немного тревожная. Нет, Сергей не беспокоился о делах или о том, как работает выпестованная им фирма, беспокоило другое. Марина. Сейчас она сидит рядом с бабушкой, о чем-то негромко разговаривает с ней. Сергей поглядывал на нее в зеркало заднего вида, и всякий раз у него сладко ныло сердце. Она рядом, возможно, навсегда. Вчера ночью она сказала, что не все потеряно, нужно просто подождать, и тогда…
Вот и транспортная развязка. Машина уверенно поднялась на мост и устремилась вперед. Осталось меньше восьмидесяти километров. По сторонам потянулись леса. Полотно дороги то взбиралось на пологие холмы, то ныряло в долины крошечных речушек, причудливо петляющих среди зарослей кустарника и тростника. Впереди, справа на пригорке, к самому шоссе выбежала сосна. Выбежала и замерла в нерешительности. Сергей притормозил и свернул на небольшой уютный паркинг.
– Передохнуть не хотите? – спросил, обернувшись назад.
– Я с радостью! – воскликнула Марина и посмотрела на Владиславу Леонардовну. – Ты посидишь в машине или Сережа тебя вынесет на лавочку?
– Тут посижу, милая, только дверь откройте. А вы погуляйте. Молодые, сильные, у вас вся жизнь впереди. Маринка, внученька, как я счастлива, ты не представляешь! Я чувствую себя удивительно свободной! Мне кажется, что, если удастся полностью встать на ноги, жизнь будет такой замечательной! Не поверишь, Мариночка, я снова хочу жить! Иди, видишь, Сережа ждет тебя!
Марина, тепло обняв бабушку, прошептала ей на ухо:
– Знаешь, бабуль, а я, кажется, его в самом деле люблю!
– Все знаю! Иди! – улыбнулась в ответ Владислава Леонардовна.
Марина подошла к Сергею и, взяв его за руку, сказала:
– Как здесь чудесно! Дышится так легко! Не поверишь, я так устала за эту поездку, произошло много такого, что, наверное, приключений хватит на целую жизнь. Ты тоже так думаешь?
– Да, Марина. Как бабушка?
– Сказала, что хочет посидеть, подышать. Мы пройдемся немного?
– Разумеется. Тут неподалеку родник. Вода в нем необыкновенно вкусная.
– Я не хочу пить. Давай просто побродим немного, мне нужно подумать.
– Хорошо, – согласился Сергей и повел Марину под сень деревьев.
Ветер шумел в кронах высоких сосен, чуть подальше начинался настоящий лес, а здесь, на песчаном пригорке, уютно расположились скамьи, простенькие столы, сделанные из расколотых вдоль сосновых стволов.
– Хочешь присесть? – спросил Сергей.
– Нет, уже насиделась! Лучше погуляем.
Калиновский кивнул в знак согласия и повел Марину чуть вглубь, к самой кромке леса. Рука ее покоилась в его ладони, и от этого ощущения душа Сергея взлетала к небесам. К сожалению, прогулка была недолгой. Пришла пора ехать дальше.
Не прошло и часа, а джип, поколесив по городу, свернул в уютный дворик и замер у самого подъезда. Сергей на руках отнес Владиславу Леонардовну в квартиру. На пороге в нетерпении стояла хозяйка. Полина Велемировна неодобрительно посмотрела на дочь:
– Почему так долго? Я понимаю, дорога, но неужели трудно позвонить?
– У меня мобильник разрядился! А тебе самой трудно было взять трубку?
– Неудобно, вдруг помешаю! – немного смущенно отмахнулась Полина Велемировна. – Сережа, да посадите же ее, наконец, что вы как не родной! Тяжело ведь на руках держать!
– Ничего, мы уже за эти несколько дней сжились с Владиславой Леонардовной, – ответил Сергей, но все
