откуда появились бутылки с вином. Зазвучали первые тосты в честь именинницы. Публика развеселилась, слышались разговоры, шутки, пока неожиданно не поднялся до последнего времени молчавший Славик.
– Я предлагаю выпить за женщину, собравшую нас на это весьма приятное мероприятие, и за ее любовника. За тебя, Вера!
Напряженная тишина повисла над столом. До этой минуты никто не позволял себе высказываться в адрес Веры и Николая. Мужчины переглянулись, понимая бестактность тоста. Женщины зашептались, а Вера вдруг поднялась, потянулась за стаканчиком с вином и, покрутив его в пальцах, сказала:
– Коля, раз уж нас с вами кое-кто определил в любовники, давайте выпьем на брудершафт. Хоть поцелуемся впервые.
Николай почувствовал, как испытующе все смотрят на него, медленно поднялся, взял стакан с вином, повернулся к Вере, которая в ожидании замерла рядом. Стараясь не показать растерянности, спокойно посмотрел ей в глаза. Конечно, он видел, как это делается, но самому ему еще ни разу не приходилось выполнять эту нехитрую процедуру, тем более под внимательными, немного насмешливыми взглядами зрителей.
Волнуясь, Николай неловко переплел руку с Вериной, одним глотком, не чувствуя вкуса, выпил. «Смелее!» – прочел по ее чуть шевельнувшимся губам. «Смелее!» – увидел он в призывном взгляде. Понимая, что отступать поздно, Николай отставил стакан, потянулся влажными от вина губами к ее полураскрытым взволнованно-алым губам. Вера неожиданно прильнула к нему всем телом. Он почувствовал напряженную грудь, упругость бедер, горячий живот. Ее язык гибкой змейкой скользнул между его стиснутых губ, решительно раздвинул сжатые зубы. Свет на мгновение померк, руки сами собой напряглись, отрывая от земли подрагивающее, неожиданно послушное женское тело. На миг все поплыло перед глазами. В воспаленном мозгу пульсировала одна-единственная горячечная мысль: «Только бы это не заканчивалось!»
Он не знал, сколько времени прошло, когда откуда-то издалека, словно морской прибой, начали наплывать непонятные шумы, из которых вычленялись людские голоса. Руки дрожали от напряжения. Николай все еще держал Веру на весу, прижимая к себе. Его жаркие, ставшие болезненно чувствительными губы продолжали целовать ее запрокинутое лицо. Он увидел ее полуприкрытые от наслаждения глаза, выступившую от волнения испарину на лбу. Ощутил крепкие руки у себя на шее.
Очень осторожно, словно бесценную хрупкую вазу, опустил Веру на землю. Растерянно огляделся вокруг, встретил восхищенно-удивленные взгляды, постоял еще немного на трясущихся от волнения ногах и, не выпуская руки Веры, сел.
– Вина! Да налейте же настоящему мужчине вина, наконец! – взревел Виктор.
Кто-то уже протягивал полный стакан Николаю, кто-то хлопал по плечу, а он все еще чувствовал в руках упругое тело Веры, голова сладко кружилась от ощущения ее податливых губ.
Так получилось, что об имениннице практически забыли, теперь все внимание было приковано только к Вере с Николаем. Даже когда застолье окончилось и ему безумно хотелось просто привычно прогуляться с ней, этого не удалось сделать по простой причине: их отсутствие, по его мнению, могло быть расценено вполне однозначно.
По дороге домой первый вынужденный поцелуй вспоминался, кружил голову. Никогда в жизни он не переживал таких сильных эмоций, даже в постели с женой все было намного проще и сдержаннее. Он представить себе не мог той бури эмоций, которая обрушилась на него в результате невинного действия. И старался не задумываться над тем, что ждет его впереди.
Лиза достаточно легко разговорила девушку. Впрочем, та и не думала скрывать, что с ней произошло. Единственное, что она попыталась утаить, – так это тот факт, что ее снимки опубликованы в Интернете. Но Лиза умела правильно построить разговор, и вскоре Лика рассказала, как познакомилась на дне рождения у подруги с Гариком:
– Он мне сразу понравился. Высокий, красивый, и волосы хвостиком. Только он очень взрослый, ему, наверное, лет двадцать пять или тридцать. Ухаживает красиво, цветы мне дарил. Однажды мы сидели с девчонками у него, с уроков сбежали. А чего в школе зря париться! У нас училка заболела! А последним уроком физра была, ну мы и слиняли. Так вот, сидим у Гарика, значит, а он возьми да и скажи: «Вы, девчонки, хотите кайф поймать?» Нам же интересно! Ну, пиво мы, конечно, пили, так, чтобы мамки не унюхали, но что-то серьезнее пробовать не приходилось. Вот тогда я в первый раз Fly и попробовала. Ощущение незабываемое, как будто летаешь, и вокруг все такое красивое, сказочное. А после началось… Я стала заглядывать к Гарику, он мне все чаще Fly давал, а затем как-то раз все и случилось. Стыдно мне было, не рассказать. Странно, говорят, когда это… ну вы понимаете, больно. А мне вообще больно в первый раз не было. Только крови немного было. А дальше вспоминать не хочется. Когда Fly есть, хорошо, а без него жизнь серая стала, вообще никакая. Только Гарик уже не угощал просто так. Платы требовал, натурой, как он говорил. Фотографировал. Вот тогда я и подсела конкретно, чтобы порошок дали, нужно под кого-то ложиться. Замкнутый круг. Когда Гарик пропал, я до него два дня не могла дозвониться, думала, все, кранты. Вдруг мама узнает, что я в Интернете! Позорище. А порошок уже кончился. Вот я и решила полететь, в последний раз. Правда, пробовала еще вены вскрыть, да только не получилось.
– Ясно, а что за порошок? Подробнее можешь рассказать? – попросила Лиза.
– Да, порошок как порошок, светло-коричневый, грибами пахнет, горький.
– И что, ты говоришь, с ним делают? – напряглась Лиза.
– Нюхают, то есть втягивают носом. Но можно и проглотить, только тогда он не сразу действовать начинает и эффект слабее.
– Много нужно вдохнуть, чтобы улететь?
– Нет, совсем немного, наверное, четверть чайной ложки или даже меньше. Гарик давал уже в пакетиках, на один раз.
– А если передоз? – спросила Лиза.
– Не знаю, не пробовала больше, – призналась Лика.
– Скажи, а ты знаешь, как Гарика найти?
– Конечно, я его телефон помню! Только не нужно вам этого делать, а то и вам придется лечиться!
– Не волнуйся, девочка, я по другому вопросу.
Казимир прослушал запись разговора, выключил диктофон и задумчиво посмотрел на вековой лес, окружавший паркинг. Все подтверждалось, даже телефон имелся. Ну что ж, пора действовать.
– Лиза, позвони Егору, пусть пробьет номер по базе. Вдруг он его еще не сменил, а если даже и сменил, будем надеяться, что его данные сохранились, – сказал, запуская мотор.
Они только подъезжали к городу, когда отзвонился Егор. Номер действительно был заблокирован, но в базе данных имелись сведения о Гарике. Операция подходила к завершающему этапу.
Николай проводил Веру домой и направился к себе. Вечерело. Легкая грусть охватила его. Он долго шел по вечерней улице, то и дело поправляя сползающий с плеча рюкзак. Мысленно он все еще был там, в чудесном лесу, вместе с Верой и ее друзьями. Она казалась ему удивительной, неземной женщиной. Безумно хотелось обнять ее, прижать к себе, опять ощутить сладость поцелуя, прикосновение ее волшебных рук. За всю прошлую жизнь он ни разу не испытывал ничего подобного. Впервые крамольная мысль о том, что Виолетта, возможно, никогда и не любила его по-настоящему, закралась в сознание. Ведь должны же были существовать какие-то причины того, что она потеряла к нему всякий интерес. Еще один вопрос волновал Николая. Ему никогда не было так приятно общество женщины. Кроме того, ему хотелось ей
Николай даже не заметил, как дошел до своего дома. С отсутствующей улыбкой отпер дверь, поднялся к себе и уже собирался опуститься в кресло, когда в комнату вошла Виолетта.
– Ну, дорогой муженек! Нагулялся? Может быть, ты мне объяснишь, с какой б… ты прохлаждался?
– Ви, я просто съездил отдохнуть! Там ничего не было такого, что могло бы вызвать твое возмущение. Обычный пикник, – начал оправдываться Николай.
– Ты это называешь обычным? А если я позволю себе нечто подобное? Найду себе молодого, здорового трахалыцика и стану разъезжать с ним по окрестностям! – накинулась на него Виолетта.
