тот, к которому прибегли в Советской России в начале 30-х годов. Я имею в виду коллективизацию.
Для начала необходимо отменить выкупные платежи. На какое-то время это снизит напряжение в низах. Крестьянам надо дать возможность перевести дух. А потом, используя общину, начать кооперировать сельское хозяйство. На общинные деньги покупать сельскохозяйственное оборудование, локомобили, удобрения, сортовое зерно. Развернуть подготовку агрономов, ветеринаров, экономистов, которые помогли бы крестьянским кооперативам с большим экономическим эффектом вести свои дела.
- А как же помещики? - спросил царь, - ведь они в таком случае могут лишиться своей собственности?
- Так, за исключением абсолютного меньшинства помещичьих хозяйств, земли у них и так, считайте, что уже нет, - ответил я, - свои земли помещики промотали, проиграли в рулетку, сдали в аренду тем же крестьянам, тем, кто побогаче. Если бы реформа случилась на сто лет раньше, когда помещики еще не обленились... Но, что сделано, то сделано...
Земли помещиков давно уже заложены-перезаложены в банках, в том числе и в принадлежащем государству Дворянском банке. Если это и вызовет у кого-то неудовольствие, то не у помещиков, а у банкиров. Тем более, что банки наши - далеко не наши. В основном они принадлежат иностранному капиталу. Вот там-то и начнут биться в истерике господа-банкиры, которые годами сосали соки из России. А те крупные помещичьи хозяйства, что сейчас производят основную часть товарного хлеба, так и будут заниматься этим делом, просто к ним добавится изрядное количество крестьянских артелей. Тогда появится смысл завести в России собственное производство минеральных удобрений и сельскохозяйственных орудий.
Еще один бич российского крестьянства - малоземелье. По данным статистов, сейчас в России от двадцати до тридцати миллионов крестьян, которые едва сводят концы с концами. Надо предложить им переселиться на пустующие земли Сибири и Средней Азии, годные для ведения сельского хозяйства. Это тоже очень важное направление, которое позволит снять напряжение и избежать голодного бунта.
- А выдержит ли наш бюджет такие огромные затраты? - спросил Николай, - ведь, как говорил господин Витте, мы и так вынуждены искать внешние займы для того, чтобы удержать на плаву нашу экономику.
- Этого мерзавца Витте следует... ну скажем, повесить, - не выдержал я, - Государь, если бы вы знали, ЧТО он сделал с экономикой России...
- А вы, Александр Васильевич, расскажите мне, - неожиданно тихим, почти ласковым голосом сказал Николай. А глаза его в этот момент были... В общем, я бы не позавидовал этому Витте, если бы он сейчас оказался здесь, посредине гостиной...
- Хорошо, - я достал свой блокнот из кармана и, заглянув в него, начал,
- В 1897 году господин Витте, желавший, по его словам, привлечь к нам иностранные инвестиции, убедил вас, Государь, издать указ о свободном размене кредитных билетов на золото и о начале чеканки золотой монеты.
Для начала он провел девальвацию, снизив золотое содержание рубля на треть, - по сути, в одночасье, сделав всех ваших подданных на треть беднее. Далее он перевел с серебра на золото российские долги, что изрядно их увеличило. Потом был занижен обменный курс. Витте ограничил возможность наших промышленников, конкурировать с европейскими. По его указанию отечественный Госбанк давал кредиты своим промышленникам только на два года, что для инвестиционных проектов не срок.
Узнав, насколько замечательный в России инвестиционный климат, европейские дельцы наперегонки побежали к нам со своими капиталами. Но ведь инвестиции приходят в одиночку, а уходят с прибылью! К 1902 году иностранных капиталов было ввезено на 1 млрд рублей всего, зато на протяжении пяти лет после начала реформы средний ежегодный вывоз составлял 648 млн рублей. В 1902 году вывезли уже 783 млн рублей, а в 1903 году - и вовсе 902 млн.
Чтобы достичь такого 'замечательного результата', надо было разорить свое население, фактически убив экономику на местах. Бумажных денег в обращении было крайне мало, падал спрос на товары, а потребление основных продуктов питания скатилось к уровню 1861 года, года освобождения крестьян от крепостной зависимости.
'Расцвет промышленности', основанный на больших деньгах иностранцев и маленьких зарплатах русских, закончился в 1899 году: ценности, котировавшиеся на бирже на миллиард, сразу упали в стоимости на 40%. После этого краха экономика вернулась к дореформенному состоянию, а иностранный капитал побежал прочь - но население уже успело обнищать до крайности. Вот так, Ваше Величество, страна на всех парах помчалась к революции.
Добавлю, что покровительствовал иностранным дельцам и банкирам господин Витте, отнюдь не бескорыстно. Мы имеем информацию о его огромных вкладах в иностранные банки, которые он не смог бы заработать и за несколько сотен лет беспорочной службы. Это, так сказать, и есть те тридцать иудиных серебрянников, за которые он превратил Россию в дойную корову французского и английского капитала.
- Каков мерзавец! - воскликнул Николай, - А ведь как он старался все время выглядеть честным и старательным министром, думающим лишь о благополучии и процветании нашей державы!
- Ваше Величество, - сказала Нина Викторовна, - отправленный вами в отставку господин Витте - один из самых алчных казнокрадов, но он, к сожалению, не единственный. Александр Васильевич рассказал о его преступлениях лишь для того, чтобы вы поняли - сколько вреда может нанести даже один алчный человек, дорвавшийся до какой-либо власти. А чтобы этого больше никогда не случилось, нужно полностью очистить весь государственный аппарат от людей подобных господину Витте. И чем скорее, вы это сделаете, тем лучше. Чистка должна быть беспощадная, как говаривал один наш государственный деятель: 'до белых костей'. Подобным образом от воров и изменников в свое время избавлялся царь Иван Васильевич Грозный, а в наше время - вождь Советской России Иосиф Сталин.
В противном случае нет смысла затевать хоть какие-нибудь серьезные программы по развитию промышленности и сельского хозяйства. Разворуют все. У нашей России в будущем уже есть такой печальный опыт. Как только государство начало богатеть, так сразу воровство достигло невероятных размеров.
Нельзя проявлять жалость. Самые заворовавшиеся вельможи и чиновники должны отправиться на эшафот. Если вам не хочется виселиц и расстрелов, то есть Сахалинская каторга и Горный Зерентуй. Всю жизнь быть прикованным к тачке, даже спать рядом с ней. И никаких послаблений и амнистий!
Другие воры, калибром поменьше - должны быть изгнаны со своих должностей с 'волчьим билетом' - без права занимать когда-нибудь хоть какие государственные посты. Получение взятки от иностранцев необходимо приравнять к государственной измене. Только так можно - нет, не искоренить казнокрадство и взяточничество - это практически невозможно, но ввести его в безопасные для государства рамки, когда чиновник будет трястись от ужаса, даже получая от обывателя в мокрую от пота ладонь мятый рубль.
- Господа, вы говорите ужасные, просто страшные вещи! - воскликнул царь, - Так же нельзя! Ведь меня назовут после этого 'кровавым тираном', а тех, кто будет бороться с врагами народа - новыми опричниками.
- Ваше Величество! - воскликнул я, - вспомните Святое Писание, Евангелие от Матфея. Ведь там сказано: 'Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч'. И означает сие: 'Не для того пришел Я, чтобы примирить истину с ложью, мудрость с глупостью, добро со злом, правду с насилием, скотство с человечностью, невинность с развратом, Бога с мамоной; нет, Я принес меч, чтобы рассечь и отделить одно от другого, чтобы не было смешения'. Поступая так, как я вам сейчас говорю, вы поступите по Заповедям Господним.
- Господи, помоги мне вынести тот крест, который Ты взвалил на плечи мои, - с горечью в голосе сказал Николай II, - Если так надо для того, чтобы спасти Державу нашу и ее поданных, то я готов... Господь не по силам креста не дает...
Мы с Ниной Викторовной смотрели на бледное лицо Николая II. За то время, пока длилась наша беседа, царь, казалось, постарел на несколько лет. Лицо его осунулось, под глазами набрякли мешки, он как-то ссутулился и поник.
Мария Федоровна подошла к сыну, и прижала его голову к своей груди. У меня сжалось сердце при
