Донован выглядел озабоченным.
— Тогда я сказал слишком много. Они не хотят, чтобы ты знал о дедушке. Ты знаешь, это старая политика: не обращать внимания, и пусть оно идет своим чередом. Ты веришь, что так лучше?
— Йио, не верю. Если прятать голову, как скура, то положение будет еще хуже, когда выглянешь, чтобы вдохнуть воздуха. Надо встречать опасность лицом к лицу.
— Именно! — воскликнул Донован. Потом застыл в удрученной позе. — Но…
— Но — что? — переспросил озабоченно лларанец.
— Как можно победить жаждущего крови призрака? — Донован взглянул вверх. — Ты знаешь?
— Надо испепелять их! — Рука солдата легла на пистолет.
— Но как ты испепелишь того, кого не видишь? Ведь… старый дедушка может появиться в любую минуту — он может стоять прямо сейчас за твоей спиной, дышать тебе в шею, а ты не узнаешь об этом, пока… — он со значением провел ребром ладони поперек горла, — вжжжик!
Лларанец вздрогнул, как будто и правда уже почувствовав кровь, хлещущую на его погоны.
— Но я ничего не сделал…
Гдето хлопнула дверь камеры, и душераздирающий крик пронесся эхом по коридору. Донован напрягся, лларанец принял боевую стойку, вскинув пистолет и озираясь по сторонам. Ничто не мешало быстро стукнуть его по голове и рвануть на свободу, но Донован не воспользовался этой возможностью. Убежать сейчас означало погубить его тщательно разработанную кампанию насаждения страха.
Тяжелые ботинки протопали к его камере, сопровождаемые сопением и шарканьем. Раздалось гудение, звук электрического разряда — и снова дикий крик. Охранник замер, пистолет неуверенно покачивался в его руке.
— Вага, фрамбуль! — раздалась резкая команда. — Вер!
— Я иду, ты, трусливое оранжевое чучело. Но погоди, язычник, сын Сирри, ты получишь свое…
Кьюхэк!
— Наглый рекк! Ты осмеливаешься всуе поминать имя Сирри своим грязным ртом?
— Ты просто напрашивался на это, ллари. Просто напрашивался…
— Молчать!
Процессия проследовала мимо его открытой двери, и Донован выпрямился. Это был землянин! Его тащили на цепи за шею, он был тяжело ранен, а перед этим, без сомнения, подвергнут действию электрохлыста, который держал в руках мускулистый сержант-охранник. Увидеть другого землянина после всего, что произошло…
Охранник опустил свой пистолет, сбитый с толку. Это явно было столь же неожиданно для него, как и для Донована. Настроение момента было нарушено, созданные воображением призраки убрались по своим углам, и реальность восторжествовала.
Два охранника остановились перед камерой, посторонились, чтобы пропустить троих офицеров. Одним из них был СаДзалла Сарак, двое остальных — лейтенанты с кометами — значками ВВС.
— Это еще один, — сказал Сарак, — его и Шея надо доставить на «Рисстайксил» по прямому приказу генерала Сарно.
Донован слегка напрягся, когда услышал два знакомых слова: Сарно и рисстайксил. Сарно — не Мартак Сарно, конечно, — тот помпезный пузырь на Рисстайре умел только передвигать бумаги по столу. И рисстайксил — цветок Рисстайра, на языке, известном очень немногим за пределами той планеты. Два знакомых слова в одном предложении. Чертовское совпадение, если это было совпадением.
— Рисстайксил? — повторил он задумчиво.
— Правильно — флагман генерала. Ты достиг того, что такой занятой человек, как Сарно, заметил тебя.
— Приказ исходил прямо от него?
— Именно так. Он хочет поговорить с тобой, говорится в послании, о «призраках и старых временах». — Сарак кивнул десантникам, и они выступили вперед, быстро сковали Донована цепями и вывели в коридор. Он был поставлен позади другого землянина, и процессия двинулась по направлению к внутренним корабельным автомобилям. Донован шел и изумлялся.
«Призраки и старые времена». Это озадачило его. Призраки — это, конечно, о дедушке, но старые времена — это его озадачило. И именно тогда, когда он вместе с Рамджетом добился замечательного прогресса в запугивании врага и распространении всевозможных слухов по всему флоту. Со временем их растревоженное воображение должно значительно ухудшить моральное состояние и эффективность войска — солдат станут посылать охотиться за духами вместо того, чтобы соблюдать график служебных обязанностей во время завоевания. Время — вот что было ему нужно для того, чтобы охотиться за их умами; время же было нужно и для того, чтобы земляне прочистили мозги и придумали что-нибудь, чтобы выкинуть лари прочь с Земли.
Время — его время, по крайней мере, — только что все вышло.
Двадцать лет назад на Рисстайре его действия были опрометчивыми, мягко говоря. Вот в чем было дело: когда наймиты Сарно пришли, чтобы собрать обычные тридцать процентов со всей прибыли, которые платили все охотники с других миров, чтобы избежать трений с полицией, Донован метнул в эту группу зажигательную бомбу и обещал сжечь столицу, если один из них еще когданибудь переступит его порог. Сарно был настроен уничтожить эту искру мятежа, когда радио флота напомнило лларанскому Верховному Совету, что Донован, в конце концов, гражданин Федерации. Предупрежденный таким образом Верховный Совет был вынужден утихомирить своего любимца.
Сарно был очень, очень зол. И у Сарно долгая память — его послание Сараку это доказало. Сарно собирался посмеяться над ним — последним, двадцать лет спустя.
Машина опустилась на палубу пустынного транспортного судна, и Донована вместе с товарищем по несчастью грубо толкнули на трап. По дороге тот получил еще один удар электрохлыстом. Но это, повидимому, не охладило его боевой дух.
Вечерело, и стало довольно прохладно. Их подвели к какомуто огороженному месту, которое охраняли часовые. Внутри «Калистры» стояли аккуратные ряды самолетов. Они прошли вдоль этих рядов, через ворота, ведущие к длинному, в форме пули, воздушному кораблю, стоящему с открытыми люками. Пилоты поднялись по трапу и исчезли внутри. Потом настала очередь солдата, который провел тем же путем землян.
Внутри было отделение с металлическими скамейками вдоль обеих стен и короткой лестницей, ведущей в кокпит. Землян пристегнули к вделанным в стену кольцам. Большой сержант и четыре десантника прошли вперед, два других вышли из самолета и закрыли люк.
Забормотали моторы. Почувствовалось движение. Самолет рванулся вперед, вильнул, выровнялся, и Донован ухватился за цепь, идущую от наручников, пытаясь сохранить равновесие. Казалось, что судно повисло без движения. Это была иллюзия: через незакрытые иллюминаторы он видел синюю воду и рваную пелену облаков внизу. Самолет летел за солнцем, как будто собирался настигнуть его, и казалось, что на такой скорости вполне смог быэто сделать. Быстро подсчитав, Донован прикинул, что Атлантику они пересекут за час — и в Северной Америке будет полдень.
— Проклятый лихач, — пробормотал другой землянин, — гонит, как таксист-иностранец.
Чуть не убил нас.
Донован посмотрел на него с удивлением:
— Кто вы?
— Дональд Шей. Скажи, где тебя подобрали, Донован? — Шей посмотрел осторожно на группу охранников. Они передавали по кругу фляжку с выпивкой, не обращая внимания на заключенных.
— В Лондоне. А тебя?
— В Париже. Я слышал, ты разделался с несколькими из них, прежде чем они тебя схватили. Это правда?
— Семь вшивых солдат. А у тебя?
— Нет, черт возьми. Все произошло слишком быстро. Я думал, что ллари в пятидесяти парсеках от Солнечной системы. То, что они здесь, я узнал только тогда, когда они ворвались в дверь убежища дома моей сестры. Они тоже удивились, как и я, но только у них были ружья, а у меня — бутылка. Но как я слышал, ты убил шестерых солдат и одного полковника, а не просто семерых солдат.
