последнюю минуту, когда из уважения к чувствам своей жены Помпеи отказался искать пристанища там, где только и мог надежно укрыться поверженный римский вождь, — в Парфянской империи.
51
Несколько месяцев спустя, после смерти Птолемея и победы Клеопатры, Цезарь казнил Потина, якобы в наказание за убийство Помпея. На самом деле он, скорее всего, выполнял желание Клеопатры, ненавидевшей бывшего царского сановника. Но политически Цезарь действовал безукоризненно. При всей личной выгоде, которую принесло ему убийство Помпея, как римлянин он не мог оставить безнаказанным преступление против другого римлянина, особенно такого высокопоставленного. Аналогичный мотив двигал Кассием и Брутом, которые в 43 г. нашли одного из соучастников убийства Помпея и приказали его повесить.
52
Осталось неустановленным, действительно ли первенец Клеопатры, которого она горделиво нарекла Птолемеем Цезарионом, был сыном Гая Юлия. Вопреки давлению Клеопатры Цезарь отказался признать ребенка своим незаконнорожденным сыном, опасаясь скандала, который разразился бы в Риме из-за его связи с восточной царицей. Тем не менее, когда годы спустя Октавий вошел победителем в Александрию, он первым делом поспешил разделаться с юным царевичем, возможно, его родственником, следовательно, прямым наследником Цезаря, тогда как сам он был ему лишь приемным сыном.
53
Цезарь сдержал слово и уже несколько месяцев спустя назначил Руфа проконсулом Ахай — спокойной и богатой провинции.
54
Эта мысль принадлежит блестящему историку Гастону Буасье, который очень не любит Цицерона и называет его «вероломным ловкачом». На наш взгляд, принять эту версию значило бы оказать Цицерону слишком много чести, а Брута считать наивнее и глупее, чем он был на самом деле. (Буассье никогда не высказывал такой мысли; он является горячим поклонником и апологетом Цицерона. — Прим. науч. ред.)
55
Утверждая, что Брут оставил по себе в Цизальпинской Галлии самые светлые воспоминания, Плутарх в качестве доказательства приводит следующий факт: по окончании срока его полномочий жители Медиолана воздвигли в его честь прекрасную статую с ярко выраженными чертами портретного сходства. Современных историков этот аргумент не убеждает: они иронически отмечают, что подобной чести удостаивался любой наместник, и зачастую случалось, что тот из них, кого народ ненавидел с особенной силой, получал больше всего изваяний. Допустим. Тем не менее пять лет спустя, когда Брут уже погиб, а его имя было запрещено упоминать в любом уголке империи, жители Медиолана не потрудились убрать с пьедестала его изваяние, хотя этого требовала простая осторожность. Они не сделали этого даже в ожидании приезда Августа, ненависть которого к Бруту ничуть не утихла с годами. Видимо, они действительно хранили верность памяти человека, которого считали своим другом и благодетелем.
56
От этого труда сохранился всего один, довольно большой фрагмент, цитируемый Сенекой в одноименном сочинении, но его явно недостаточно, чтобы судить о работе в целом. Тем не менее можно предположить, что своей репутацией философа Брут обязан именно этой книге, тем более что он и жил в соответствии с теми принципами, о которых писал, — а это встречается не часто. Последнее обстоятельство производило особенно сильное впечатление на потомков и оказало значительное влияние на формирование образа Брута.
57
Некоторые биографы Цезаря придерживаются другой версии, согласно которой бой под Руспиной был всего лишь мелкой стычкой, из которой Цезарь благодаря своему гению вышел без потерь.
58
По мнению Плутарха, перед началом битвы при Тапсе с Цезарем случился припадок эпилепсии, так что сражение протекало без его участия. Это предположение объясняет многое, в том числе и массовое убийство пленных.
59
Катон не знал, что Метелл Сципион, отведя свои отряды в безопасное место, покончил с собой.
60
Во всяком случае, насколько мы можем об этом судить, ибо похвальное слово Катону до наших дней не сохранилось. Утрачены и «Анти-Катон», написанный Цезарем, и «Катон», в конце концов созданный Брутом. Но если новейшие комментаторы полагают, что текст Цицерона отличался осторожностью, то Тацит, читавший его, утверждает, что автор превознес Катона до небес.
61
Именно из этого сочинения античные историки извлекли рассказ о сделке Катона с Квинтом Гортензием. В знак нерушимой дружбы знаменитый адвокат просил у Катона руки его дочери Порции, на что Катон резонно возразил, что Порция уже замужем. Тогда Гортензий уточнил, что он «заимствует» у Бибула Порцию не навсегда, а лишь на время. Как только она родит ему ребенка, он вернет ее мужу, если уж тот так привязан к жене. Катон ответил, что не может так поступить со своим зятем, но взамен готов по дружбе уступить ему собственную супругу. Он действительно развелся с женой, которая вышла замуж за Гортензия, но вскоре овдовела, и тогда Катон опять на ней женился. Цезарь дает этой истории свой комментарий. По его мнению, Катон согласился на эту сделку, зная, что старик Гортензий лишил наследства своего единственного сына. Поэтому все его огромное состояние досталось вдове, а следовательно, перешло к самому Катону.
62
Римские аристократы называли друзьями людей, которые на самом деле являлись их клиентами и в обмен на политическую поддержку пользовались их финансовой помощью. Однако термин «клиент» употреблялся исключительно по отношению к наименее обеспеченным плебеям. Всякий прочий римский гражданин, располагавший хоть каким-нибудь имуществом и получивший некоторое образование,
