— Помню, — вздохнула Дженнифер. — Даже я об этом слышала, хотя никогда не читаю бульварную прессу.
— Насколько я помню, актриса публично заявила, что их не связывают романтические отношения, они просто вместе побывали на нескольких премьерах — не более того. Но все равно ему крепко досталось за связь с американкой без роду без племени. На ее карьере это, между прочим, тоже отразилось не лучшим образом.
— Другими словами, если я буду встречаться с Антонио, а королю это не понравится…
— … то в Сан-Римини не станут поддерживать Фонд стипендий. Целуйся с принцем — и можешь распроститься с идеей Фонда навсегда. Забыла, что читала в газете? Можешь не верить, но по всему Сан- Римини сейчас пари заключают, станешь ты невестой принца или нет. Тебя это устраивает?
У Дженнифер перехватило дыхание.
Зачем себя обманывать — она влюблена в Антонио. Но Пиа права — у них нет будущего. Даже если предположить, что и он полюбил ее, она не может ставить на карту судьбы стольких обездоленных людей.
— Он скоро вернется домой, — вслух сказала она, — и тут же обо мне забудет. Пока он здесь, я не буду поощрять его ухаживания.
— Вот и молодец, — удовлетворенно заключила Пиа. — Считай, что тебе просто крупно повезло — тебя целовал Прекрасный принц. Можешь тешить самолюбие, что он к тебе неравнодушен. Но, пожалуйста, очень тебя прошу, сохраняй хладнокровие и не пускай его в свое сердце. Ты моя лучшая подруга — я не хочу, чтобы ты страдала.
— Обещаю, — сказала Дженнифер, хотя знала: Антонио поселился в ее сердце навсегда.
Сев за видавший виды рабочий стол Дженнифер, Антонио с наслаждением вытянул ноги и в очередной раз откусил от плитки шоколада, которую она ему выдала. После дня тяжелого труда да еще в ее обществе, столь простая пища показалась ему лучшим из того, что он когда-либо ел.
Дженнифер сидела рядом на месте Пиа и сосредоточенно жевала свою долю. Последние двенадцать часов Антонио все время им помогал. Они разместили всех беженцев, столовую переоборудовали в госпиталь — кое-что даже удалось извлечь из-под завалов. Начал действовать пункт выдачи питьевой воды. Они очень много успели сделать, но пока так и не удалось наладить работу походной кухни. Было четыре часа утра, когда Антонио наконец уговорил Дженнифер прерваться, чтобы передохнуть и перекусить. Он в очередной раз взглянул на нее, поражаясь, как после всего, что ей пришлось пережить, она так самоотверженно продолжала работать.
— До чего вкусно, — проурчал Антонио, отправляя в рот очередной кусок шоколада.
— Не может быть, — откликнулась Дженнифер. — Это всего лишь ГУП из солдатского довольствия. Наверное, и шоколад ненастоящий.
Антонио удивленно вскинул брови.
— ГУП?
— Готовый к употреблению продукт. Армия Расова снабдила нас пайками на случай, если наши запасы пищи окажутся непригодными. — Она рассмеялась. — Да уж, ваше высочество, сей продукт не назовешь образцом высокого кулинарного искусства. А вы разве не проходили военную службу?
Он покачал головой.
— Нет, хотя в детстве о ней мечтал. Я зачитывался книгами, в которых короли вели в бой своих солдат. Если когда-нибудь моему народу будет угрожать опасность, я буду считать своим королевским долгом сражаться и защищать его. Но в Сан-Римини кронпринцам запрещают служить в армии. Считается, что это подвергает их жизни слишком серьезной опасности. Правда, моим братьям служить разрешили.
— Значит, вы хотели в армию?
— Когда я узнал, что мне не положено служить, я просто перестал об этом думать. — Он встал и с удовольствием потянулся.
— И тем не менее вы прилетели сюда, где ваша личная безопасность под угрозой.
— Да. Так же, как с военной службой, мне и это запретили делать. Отец будет вне себя, когда узнает.
Всю жизнь он исполнял то, что было предписано долгом, и никогда об этом не задумывался. А вот сейчас, вопреки долгу, всей душой захотел прижать к груди Дженнифер и никуда ее от себя не отпускать. Впервые ему показалось, что совсем не плохо, когда поступками руководит не только долг, но и духовная потребность. То, что он прилетел сюда па помощь людям, возвышало его в собственных глазах.
И еще он знал, что станет лучше, если назовет Дженнифер своей невестой. Чего бы это ему ни стоило.
Он сел напротив, пытаясь завладеть ее вниманием.
— Свой первый самостоятельный выбор я сделал, когда поцеловал вас во дворце. До этого момента за меня все решали родители. Все, даже женщины, с которыми я встречался, сначала подвергалось их придирчивой оценке. Мне это не очень нравилось, но я никогда особенно не возражал, кроме, пожалуй, женщин. Но даже в тех редких случаях, когда я выражал собственное неудовольствие, родители настаивали на своем. Вот и теперь отец пытается организовать мой брак с леди Франческой Бенедеттой, поскольку полагает, что сам я не сумел подобрать себе достойную невесту.
Он погладил ее по щеке, потом добрался до рыжих кудрей. С тех пор как впервые ее увидел, он дни и ночи мечтал об этих роскошных волосах.
— Я так благодарен вам, Дженнифер, — вы заставили меня понять, что и у меня есть выбор. Наверное, вы тогда во дворце рассердились на меня, особенно после того, что об этом писали газеты. Из-за меня, возможно, и у вас, и у вашей организации могли появиться неприятности.
Лицо Дженнифер оставалось безучастным.
— Ваши извинения принимаются, — сказала она сухо.
Он покачал головой и, продолжая ласкать ее щеку, заглянул в глаза.
— Я ведь не извинялся за поцелуй. Несмотря на то, что нас застали журналисты, я о нем не жалею. Если бы я не поцеловал вас тогда и не задумался потом о своей жизни и о том, что могу выбирать сам, я бы не прилетел сюда и не стал делать то, что делал сегодня. И, самое главное, я бы так и не узнал, какое это счастье — помогать людям так, как это делаете вы. И я вам за это бесконечно благодарен.
Дженнифер встала и отошла от него.
— Очень рада, ваше высочество. Для меня большая честь, что я хоть в чем-то смогла вам помочь.
— Хоть в чем-то? Неужели вы не понимаете…
Она отошла к окну, не дав ему договорить.
— Очень хорошо понимаю. Уже солнце встает. И вам, и мне просто необходимо прилечь хотя бы на часок. — Она открыла дверь и повернулась к нему. Лицо по-прежнему ничего не выражало, как будто она его не слушала. — Я покажу вам, где можно спокойно отдохнуть.
Антонио встал, не понимая, что произошло. Он готов был признаться ей в любви. Он собирался сказать, как много Дженнифер для него значит, а она вдруг сделалась совсем чужой. Он ошибся? Слишком серьезно отнесся к нежным поцелуям возле развалин госпиталя? Неверно истолковал взгляды, которыми они весь день тайком обменивались? Ни разу в жизни ни одной женщине он не говорил слова любви — в его положении это было довольно опасно. Может быть, не имея опыта, он сказал что-то не так?
Он подошел к двери и, выходя, намеренно коснулся Дженнифер.
Никакой реакции. Он почувствовал словно удар в солнечное сплетение.
Взяв себя в руки, он величественно, как будто во время государственного приема, кивнул ей, предлагая показать, куда идти. Его никогда не отвергала женщина, но гордость не позволяла дать ей понять, как глубоко это его ранило.
Она бросила на него быстрый взгляд. На мгновение в ее глазах появились боль и глубокая печаль. Промелькнули и исчезли — и снова перед ним стоял человек, посвятивший себя делу спасения людей.
— Сюда, ваше высочество.
Значит, он действительно сказал что-то не так. Она тоже любит его — в этом он был теперь уверен. Но что он должен сказать, чтобы она поняла, насколько сильно он ее любит?
— Дженнифер, подожди. Мы должны выяснить с отношениями. — Он взял ее за руку и развернул к
