Измена по-венециански

проскочит ни одна подделка. Речь идет о чтении текста на молекулярном уровне.

— Коттон, — заговорил Торвальдсен, — Александр знал, что впоследствии за его тело развернется настоящее сражение. Незадолго до смерти он сказал, что, когда он уйдет, его выдающиеся друзья затеют похоронные игры. Любопытное замечание, но теперь мы начинаем понимать, что за ним стоит.

Тут в голову датчанина пришла новая мысль, и он повернулся к Кассиопее.

— Ты сказала, что твой друг, работавший в музее, был экспертом. В прошедшем времени. Почему?

— Он умер.

Теперь причина горечи, сквозившей во всем ее облике, стала понятна.

— Вы были близки?

Кассиопея не ответила.

— Могла бы сказать мне, — произнес Малоун.

— Нет, не могла.

В ее голосе звучала боль.

— Итак, — проговорил Торвальдсен, — подводя итог, можно с уверенностью сказать, что за всем, что сейчас происходит, стоит стремление отыскать тело Александра.

— В добрый путь. Его не могут найти вот уже полторы тысячи лет.

— Это ловушка, — холодно ответила Кассиопея. — Мы, возможно, знаем, где оно находится, а человек, который идет сюда, чтобы убить нас, не знает.

15

Самарканд

12.20

Зовастина посмотрела на молодые лица студентов, их горящие глаза и спросила:

— Многие ли из вас читали Гомера?

В аудитории поднялось всего несколько рук.

— Когда я впервые прочитала его эпические поэмы, я была студенткой, как вы сейчас.

Зовастина приехала в Народный центр высшего образования на встречу со студентами. Всего таких встреч было запланировано пять. Прекрасная возможность показаться перед прессой и простым народом, дать им возможность послушать себя. Некогда финансируемый по остаточному принципу русский вуз, теперь это был уважаемый и процветающий центр академических знаний. Греки, как всегда, оказались правы: любое необразованное государство в конечном итоге обречено.

Она опустила глаза к страницам лежащего перед ней томика «Илиады» и прочитала:

Тут человек боязливый и смелый легко познается:
Цветом сменяется цвет на лице боязливого мужа;
Твердо держаться ему не дают малодушные чувства;
То припадет на одно, то на оба колена садится;
Сердце в груди у него беспокойное жестоко бьется;
Смерти единой он ждет и зубами стучит, содрогаясь.
Храброго цвет не меняется, сердце не сильно в нем бьется;
Раз и решительно он на засаду засевши с мужами,
Только и молит, чтоб в битву с врагами
скорее схватиться.

По лицам студентов Зовастина поняла: им понравилась ее декламация.

— Этим словам Гомера уже более двух тысяч восьмисот лет, но они и сегодня не утратили актуальности.

Из глубины аудитории на нее были направлены камеры и микрофоны. Оказавшись здесь, она вспомнила другую аудиторию и другого преподавателя. Это было двадцать восемь лет назад, в Северном Казахстане.

— Не стесняйся своих слов, — сказал ей Сергей.

Эти слова тронули ее сильнее, чем она могла ожидать. Она подняла глаза на украинца, обладающего столь необычным взглядом на мир.

— Тебе всего девятнадцать, — продолжал он. — Помню, когда я впервые прочитал Гомера, он подействовал на меня точно так же.

— Ахиллес — такая истерзанная душа!

— Мы все истерзанные души, Ирина.

Ей нравилось, когда он произносил ее имя. Этот человек знал вещи, которые были неведомы ей, и понимал то, что ей только предстояло познать. Она очень этого хотела.

— Я никогда не знала своих мать и отца. Я никогда не знала никого из своей семьи.

— То, что ушло, уже не имеет значения.

Годами Ирина силилась понять, почему она обречена на одиночество. Друзей мало, связи мимолетны. Вся жизнь представлялась ей погоней за тем, чего она хочет, но не имеет. В точности как у Ахиллеса.

— Ирина, тебе еще предстоит вкусить сладость борьбы. Вся жизнь — это непрекращающаяся борьба. Схватка за схваткой, битва за битвой. Вечное, как у Ахиллеса, стремление к совершенству.

— А если неудача?

Сергей пожал плечами.

— Она постигнет тебя, лишь если ты опустишь руки. Вспомни мысль Гомера: обстоятельства управляют людьми, а не люди — обстоятельствами.

А она вспомнила и процитировала другие строки поэмы:

Но и теперь, как всегда, неисчетные случаи смерти
Нас окружают, и смертному их ни минуть, ни избегнуть.
Вместе вперед! иль на славу кому, иль за славою сами!

Учитель кивнул.

— Никогда не забывай об этом.

— «Илиада» — удивительная история, — продолжала говорить Зовастина, обращаясь к студентам. — Война бушует девять лет, а на десятый — в результате ссоры — Ахиллес отказывается от дальнейшего участия в битвах. Гордый греческий герой, человечность которого происходит от великой страсти и у которого было лишь одно уязвимое место — пята.

Она увидела улыбки на некоторых лицах.

— У каждого свои слабости.

— А какие слабости у вас, министр? — спросил один из студентов.

Сегодня ей задавали хорошие вопросы.