Мишнер вспомнил вчерашнее видение.
Лицо Якоба Фолкнера.
«Больше не пренебрегай волей небес. Исполни мою просьбу. Помни, верному слуге можно сказать многое».
«В чем мое предназначение, Якоб?»
Но ответил отец Тибор:
«Ты станешь знаком для всего мира. Маяком, зовущим к покаянию. Посланцем, возвещающим, что Бог существует».
Что все это значит? Было ли это на самом деле? Или просто привиделось от удара молнии?
Мишнер не спеша перелистывал Библию. Ее страницы на ощупь были тонкими и мягкими, как ткань. Некоторые места подчеркнуты. Кое-где сохранились записи на полях. Мишнер начал перечитывать отмеченные места.
«Деяния святых апостолов, 5:29.
Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам.
Послание Иакова, 1:27.
Чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцом есть то, чтобы призирать сирот и вдов в их скорбях и хранить себя неоскверненным от мира.
От Матфея, 15:3–6.
Зачем и вы преступаете заповедь Божию ради предания вашего? Таким образом вы устранили заповедь Божию преданием вашим.
От Матфея, 5:19.
Кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном.
Книга пророка Даниила, 4:23.
Царство твое останется при тебе, когда ты познаешь власть небесную.
От Иоанна, 8:28.
Я ничего не делаю от себя, но как научил Меня Отец Мой, так и говорю».
Интересный выбор. Очередные подсказки впавшего в депрессию Папы? Или просто случайно отобранные стихи?
К корешку книги снизу прикреплены четыре яркие шелковые закладки, переплетенные между собой. Мишнер принялся расплетать их, собираясь заложить отмеченные страницы. Пальцы на что-то натолкнулись.
Между шелковыми ленточками был спрятан маленький серебряный ключик.
Неужели Климент сделал это нарочно? Эта Библия хранилась тогда в Кастель-Гандольфо и всегда лежала на ночном столике Климента. Папа знал, что книга не достанется никому, кроме Мишнера.
Он аккуратно отвязал ключ, уже зная, что ему предстоит.
Мишнер вставил ключ в замок. Замок подался, и Мишнер открыл крышку.
Внутри лежали конверты. Около ста, может, больше, все — надписанные женским почерком и адресованные Клименту. Адрес получателя везде разный. Мюнхен, Кёльн, Дублин, Каир, Кейптаун, Варшава, Рим. Все города, где когда-то служил Климент. Обратный адрес на всех конвертах — один.
Мишнер знал, от кого эти письма, ведь он четверть века помогал Клименту вести корреспонденцию. Ее звали Ирма Рам, его подруга детства. Мишнер никогда не расспрашивал о ней, а Климент говорил как-то, что они вместе росли в Бамберге.
Климент постоянно переписывался с несколькими самыми близкими друзьями. Но в сундучке хранились лишь письма Рам. Зачем Климент оставил такое наследство? Почему не уничтожил письма? Ведь их могли истолковать превратно, особенно недоброжелатели вроде Валендреа. Но, видимо, Климент решил пойти на риск. Для чего?
Поскольку теперь все письма принадлежали Мишнеру, он, поколебавшись, открыл один из конвертов, вынул письмо и погрузился в чтение.
Глава LXII
Когда я узнала о событиях в Варшаве, у меня заболело сердце. Я видела твое имя в списке участников беспорядков. Коммунистам было бы только на руку, если бы среди жертв оказались ты и другие епископы. Твое письмо принесло мне облегчение, я так рада, что ты не пострадал. Надеюсь, что Его Святейшество переведет тебя в Рим, где ты будешь в безопасности. Я знаю, что ты никогда не станешь просить его об этом, но молю Господа, чтобы это произошло. Надеюсь, ты сможешь приехать домой на Рождество. Хотелось бы провести праздник вместе. Если это возможно, сообщи мне заранее. Как всегда, буду ждать твоего письма. Не забывай, милый Якоб, люблю тебя».
Сегодня я была на могиле твоих родителей. Подстригла траву и помыла памятник. Как жаль, что они так и не увидели, кем ты стал! Ты уже архиепископ, а когда-нибудь, возможно, станешь даже кардиналом. Твои успехи станут им лучшим памятником. Нашим родителям пришлось столько вынести! Я каждый день молюсь об освобождении Германии. Может быть, благодаря хорошим людям, таким как ты, нас ждет хорошее будущее. Надеюсь, ты здоров. Я тоже здорова. Бог благословил меня крепким здоровьем. Наверное, следующие три недели я проведу в Мюнхене. Если получится приехать, я позвоню. Мое сердце снова стремится к тебе. Твои бесценные слова из последнего письма до сих пор согревают меня. Береги себя, Якоб. С искренней любовью».
Его преосвященство. Ты заслуживаешь этого титула. Бог наградит Иоанна Павла за твое долгожданное назначение. Еще раз спасибо, что пригласил меня в консисторию. Разумеется, никто не узнал, кто я такая. Я сидела в стороне и ничем себя не выдавала. Там же был твой Колин Мишнер, и он так гордился! Ты был прав, он очень приятный молодой человек. Сделай его своим сыном, ведь он всегда хотел этого. Поддержи его, как твой отец поддержал тебя. Якоб, пусть он продолжит начатое тобой. В этом нет ничего плохого, твои обеты церкви и Господу не запрещают этого. У меня до сих пор встают слезы в глазах, когда я вспоминаю, как Папа надел на тебя алую кардинальскую шапочку! Я испытывала гордость, которой никогда не знала раньше. Якоб, я люблю тебя и надеюсь, что связывающие нас узы придадут нам сил.
